Глава 9

Если бы только сотрудники ЗАГСа знали, как долго тянутся недели ожидания, назначенные до свадьбы, они бы не назначали ее через месяц после подачи заявления, а расписывали бы молодоженов сразу! Ане казалось, что этот месяц никогда не закончится! Саджан, как истинный джентльмен, и не пытался воспользоваться преимуществами, данными ему статусом ее будущего мужа. Он вел себя столь корректно, что девушке только и оставалось, как удивляться его самообладанию. За все время он не перешел рамки приличия, и не позволил себе зайти дальше поцелуев. Если даже ему и хотелось большего, то Аня об этом даже не догадывалась, так как Саджан сумел воплотить в себе все качества человека, порядочного до мозга костей, который никогда не может потерять голову и сделать то, чего делать не следовало.

Возможно именно то, что Саджан боялся не сдержаться и натворить глупостей, о которых потом мог бы сожалеть, он через неделю после подачи заявления, изъявил желание съездить домой в Индию.

— Мне надо уладить кое-какие дела в Мумбаи, — шепнул он ей на ухо вечером, когда, не желая оставаться один на один со своими желаниями в уединенной Аниной квартире, он пригласил девушку пройтись с ним по улицам ночного города.

— Как? — отчаянно вскрикнула она и глянула на Саджана обезумевшими от боли глазами. Но сумрак плохо освещенной улицы скрыл выражение его лица.

Ее слова потонули в реве двигателя проезжающей машины, и мимо пролетел красный «Хюндай», оставив за собой облако пыли и невысказанность женских обид. Ночной город окутал молодых людей мерцающим светом неоновых фонарей, скрывая влюбленных от всевидящих глаз необъятной вселенной.

— Не отставляй меня, пожалуйста! — чуть ли ни плача попросила она, хотя уже на тот момент поняла, что если Саджан принял решение, то менять его уже не будет. — Неужели ты думаешь, что я смогу спокойно вынести нашу разлуку?

— Я ничего не думаю, — тихо ответил он. В его голосе засквозила печаль, которую он тут же прикрыл горькой улыбкой. — Просто мне надо уехать на неделю. Полагаю, что это наше с тобой первое и последнее расставание. Потом мы всегда будем ездить вместе.

— Если ты того захочешь, — наиграно безразличным тоном парировала девушка, за которым скрывалось отчаяние и крик души. О чем и говорить! Конечно ей было обидно узнать о его желании уехать в канун свадьбы.

— Ты зря сердишься, — заметил он, обняв любимую. Причем Саджан сделал это настолько чувственно, что девушке показалось, будто он не просто обнял ее, а слился с ней в одно целое, объединяющее не только два тела, но и две рвущиеся в клочья души, раненные горечью предстоящего расставания. — Тебе, как никому другому известно, как сильно я тебя люблю. Бог благословил нас еще в момент твоего рождения. Ты — моя, и только моя. Наши чувства посланы нам свыше, и тебе нельзя обижаться на то, что мне необходимо срочно уехать.

Аня промолчала, не желая обсуждать эту тему. Саджан был слишком нежен, пытаясь утешить возлюбленную, и от этого ей было еще тягостнее вспоминать про его отъезд.

Почему-то сейчас Аня подумала о предстоящей свадьбе. Они с Саджаном решили расписаться втайне от родных и близких. Их решение было основано на том, что ни его, ни ее родители не дали бы разрешения на брак. Он — индуист, она — православная христианка и двое влюбленных с ужасом думали о реакции родителей, которые сделали бы все возможное, чтобы не допустить свадьбы. О венчании не могло быть и речи. Православная церковь запрещает подобные браки. И только лишь регистрационная палата ЗАГСа могла бы засвидетельствовать их отношения, сделав их любовь законной.

Мысли девушки вновь вернулись в реальность, напоминая о предстоящей разлуке. Аня, молча, подавила в себе накатившее чувство одиночества и улыбнулась сквозь слезы, пытаясь показать, что она согласна с решением Саджана съездить в Индию.

— Ты скажешь родным о нашей свадьбе? — спросила она с дрожью в голосе, заранее зная ответ. Ей, конечно, хотелось, чтобы на их свадьбе были его и ее родственники, но суровая действительность диктовала свои условия.