Царь оценивающим взглядом рассматривал простую одежду из шерсти, свободную расслабленную позу — не наглую, но и не слишком покорную, — ничего не выражавший терпеливый взгляд и уже не раз задавался вопросом: неужели этот человек способен истолковать его сон? Впрочем, одно царь для себя решил определенно: если Даниилу не удастся сделать этого, он станет первым, кто ощутит на себе всю силу и весь ужас царского гнева. Водостоки Вавилона переполнятся кровью, прежде чем он утолит свою ярость.
Царь откинулся на спинку трона из кедрового дерева и заговорил:
— Ну что ж, Даниил. — Он произнес еврейское имя раба с насмешкой, словно намекая на какую-то позорную тайну. — Думаю, мне не нужно объяснять, почему ты здесь.
— Я здесь по твоему приказу, мой повелитель. — Навуходоносор еще раз пристально всмотрелся в него, ища каких-либо признаков непозволительной дерзости. Интонации Даниила были столь же раздражающе нейтральны, как и выражение его непроницаемого лица в отблесках факелов.
— Ну конечно, Даниил. И я уверен, что твоя мудрость уже подсказала тебе, почему я отдал этот приказ. И чего жду от тебя.
Даниил слегка наклонил голову.
— Тебя беспокоит сон, мой повелитель. Страшный сон, смутивший твою душу, при том, что никаких воспоминаний о нем не остается у тебя в памяти после пробуждения. Только пустое, ничего не значащее эхо, как звук слова на незнакомом языке.
Навуходоносор схватился за амулет Ану, висевший у него на шее. О боги, откуда этому человеку так хорошо известны все его тайные мысли?
— Да-да, верно. Не можешь ли ты рассказать мне мой сон, Даниил? Не можешь ли вернуть мне его?
В это мгновение царь с тревогой понял, что его голос утратил свою царственную мощь и привычные повелевающие интонации уступили место жалобной хнычущей мольбе ребенка.
Даниил закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Мгновение ожидания затянулось. Навуходоносор почувствовал, что нервы его напряглись до предела. Даниил открыл глаза — теперь в них пылали новая сила и новое знание — и заговорил:
— Тайны, раскрытия которых ты требуешь, не могут быть истолкованы гадателями, магами, астрологами и колдунами. Только сам Бог небесный в состоянии раскрыть тебе эти тайны.
Даниил умолк, в глубокой сосредоточенности.
— Да-да, не останавливайся, говори, продолжай! — крикнул Навуходоносор.
Даниила бесполезно было торопить. Наконец он поднял голову, спокойно взглянул на царя и заговорил медленно, но достаточно громко, чтобы смысл слов стал сразу же ясен:
— Бог небесный в этом сновидении открыл тебе, царь Навуходоносор, то, что должно случиться в последние дни.
7
Направляясь в лекционный зал «В», Майкл Мерфи производил впечатление немного странноватого университетского преподавателя. Казалось бы, обыкновенный, несколько рассеянный человек, более озабоченный интеллектуальными проблемами, нежели своей внешностью: кривовато повязанный галстук, мятая рубашка из грубой ткани, старая холщовая куртка, протертая на локтях, и пара бывалых кроссовок.
Если бы вы присмотрелись к Мерфи пристальнее, то по твердой спортивной походке, мозолистым рукам и уже затянувшимся шрамам, придающим оттенок мужественности правильным чертам привлекательного лица, вы бы поняли, что перед вами вовсе не обитатель башни из слоновой кости. Майкл Мерфи значительно более уверенно чувствовал себя в суровых полевых условиях, нежели в библиотечных залах, и особенно любил сложные задачи, которые требовали серьезных физических усилий.
На какое-то мгновение Мерфи действительно захотелось, чтобы кто-нибудь неожиданно призвал его для решения именно такой задачи. Любое дело, требующее физической работы, сейчас подошло бы. Хотя Мерфи и не относился к людям, мучающимся от недостатка уверенности в себе, в этот жаркий августовский день, поспешно проходя по кампусу Престонского университета, он внутренне готовился к неприятно холодному приему.