2. Влад

Она улетала, но обещала вернуться. А ещё она совсем не поняла, почему так быстро пролетели каникулы. Помахала родителям ручкой в аэропорту, написала слезливое сообщение Антону, который умотал ещё три дня назад, о том, что будет помнить, но отношения изжили себя, и спокойно прошла в зал ожидания, таща на спине котомку.

Вообще не люблю таскать с собой вещи. Поэтому жёлтый чемодан так и остался дома, а его место занял увесистый, достаточно вместительный рюкзак. Это я летела домой, как настоящая леди — на шпильках и в пальто. Уезжала я уже на «спорте», потому что приводить свой внешний вид в идеальный в четыре утра, ну никак не хотелось.

— Вещи перевезем сегодня? — уточнила я, укладывая голову на плечо Сычеву. Он дернулся, шарахаясь от меня, как от прокаженной.

— Не трогай, ты, ещё заразная.

Ах, да! Мое лежание на холодной снегу не прошло бесследно. Три дня после я провалялась с температурой, а теперь продолжала хлюпать носом, что пугало бедного парня. У него иммунитет оказался крепче. Нет, если бы, конечно, он попарил меня, то ничего бы такого не случилось, но этот идиот наотрез отказался от такой затеи. Будто мы в парилке голые. Ладно, было бы это впервые. А вот теперь ещё и возмущается.

— Совсем ты изнежилась на своем южном солнце, — кудахтала вокруг меня наседкой мама, сбивая мою температуру, ведь болела я как настоящий мужик. Единственное — завещание не писала, но сдохнуть хотелось.

— Заедем, заберём сегодня необходимое.

— А остальное?

— Завтра. Или на днях. Не факт, что забирать вещи придется. Я, возможно, тебя уже через пару дней выгоню.

— Я и сама уйду!

— А расплачиваться за услуги носильщика чем будешь?

— Алчная ты скотина, Сычев! — буркнула я, всё равно устраиваясь на его плече.

Час ожидания, пять часов полета и ни минуты сна, когда мой сосед с радостью похрапывал, заткнув уши наушниками. Чувствовала я себя после посадки совсем убитой. Для меня сон — это мягкая постелька, теплое одеяло и удобная поза, где руки обнимают подушку, а я на животе. Поэтому к Лене я заявилась не в лучшем своем состоянии.

— Прости, отец до сих пор зол. Подселил ко мне амбала, у которой, по-моему, даже пола нет, — лепетала Гусева, пока я закидывала оставшиеся вещи в пакет. Все остальное она бережно упаковала по двум большим спортивным сумкам. В них сейчас умещалась вся моя жизнь.

Был и плюс в том, что возвращаться мне сюда не придется.

— Я не обижаюсь, Лен, — заверила я ее. Но, видимо, она не поверила, поэтому даже немного сникла. — О, Господи! — закатила я глаза, наблюдая за ее взглядом побитого щенка. — Чтобы ты не парилась, послезавтра кормишь меня обедом в столовой.

— Ага! — интенсивно замахала она головой.