– Ну да, – сказал доктор, – скоро к вам придет представитель полиции и запишет ваши данные, чтобы сделать запрос по поиску ваших родственников и знакомых.

«Полиция, – снова я начал мыслить, – неужели сейчас действительно девятьсот седьмой год, потому что в мое время полиции не было, а была милиция? Полицию уничтожили в тысяча девятьсот семнадцатом году. Вместе с жандармами. Бабы толпами с ухватами и кочергами ходили убивать городовых. Зря они это делали, но и городовые своими действиями до этого заработали на свой хребет. Потом Гитлер начал рассаживать везде полицаев, и они сполна получили по своим заслугам перед населением после освобождения. В нашей стране полицаям никогда не бывать, слишком уж ярко их расписала коммунистическая пропаганда. Мы еще с детского садика знали, что полицейский или полицай – это записная сволочь, на которой клейма ставить некуда. Полицаи в странах капитализма избивают дубинками своих граждан, борющихся за свои права и достойную жизнь, защищают мафию и капиталистов».

За окном уже заметно посерело, и я на глазок определил, что времени около девяти часов утра. Рано встают люди, а тут приоткрылась дверь и молодой человек просунул в комнату светловолосую голову и спросил:

– К вам можно, Иннокентий Петрович?

– Заходите, заходите, Николай Иванович, – приветливо сказал доктор, – по вам можно часы проверять. Приходите вовремя, как курьерский поезд.

– Ну, вы уж сравните, Иннокентий Петрович, – зарокотал смехом человек в военном мундире с узкими серебряными офицерскими погонами с одним оранжевым просветом и двумя золотыми звездочками вдоль просвета, пожимая руку доктора. – Как чувствует наш таинственный больной? – задал он общий вопрос.

– Идет на поправку, дня через два будет на ногах, если только что-то вспомнит, – сказал доктор. – Амнезия-с, это штука серьезная. Как контузия артиллерийская. К нам привозили увечных воинов с Маньчжурского фронта, у которых память отшибло, но у тех документы при себе были, да и амнезия со временем проходила, когда приезжали родные и восстанавливалась ассоциативная память.

– Ладно, – сказал военный, – начнем процедуру. Сударь, – обратился он ко мне, – я помощник участкового пристава губернский секретарь Иванов-третий. Сейчас мы с вами заполним запросный лист и, возможно, во время его заполнения вы что-то сможете вспомнить, да и Иннокентий Петрович нам поможет в этом деле.

Он открыл папку, достал два листа бумаги и перьевую ручку. Пузырек с чернилами он достал из кармана. Пузырек с достаточно широким горлом, заткнутый пробкой, которая использовалась в качестве приспособления для чистки перьев. Чернила фиолетовые, самые распространенные во всех канцеляриях, да и я в детстве писал перьевой ручкой в начальной школе. Особенно нас мучило чистописание. Зато потом почерк был понятный и сравнительно красивый. Трудно в ученье, легко в бою, – говорил генерал Суворов. Так, а это откуда? От верблюда. На лозунге было написано: тяжело в ученье, легко в бою. Это был лозунг, написанный белилами на красном полотне справа от экрана в клубе нашего училища. Так я же окончил пограничное училище в Алма-Ате. И когда я получил офицерское звание, мне был неполный двадцать один год. И это было четыре года назад. Но не буду же я об этом говорить, что родился в одна тысяча девятьсот шестидесятом году. В 1977 году поступил в пограничное училище и окончил его через четыре года в 1981 году. Служил на границе в Туркмении, приехал поступать в военную академию и оказался здесь в одна тысяча девятьсот седьмом году среди зимы. Как? Каким образом? Да расскажи я им такое, меня тут же скрутят, наширяют антидепрессантов и галоперидолов и наденут смирительную рубашку. Ну что же, амнезия так амнезия.

Как мне потом рассказывала жена, я очнулся утром на третьи сутки. Она как раз пришла в присутствие, а Иннокентий Петрович дежурил. Я выглядел неплохо, потому что перед этим вечером она меня побрила. Короткая прическа делала мою голову аккуратной, а лицо симпатичным. Она быстро принесла кружку горячего и сладкого чая с небольшим количеством спирта и заставила выпить его небольшими глотками, чтобы желудок быстрее заработал.

Когда помощник участкового пристава заполнял свои бумаги, ей показалось, что я отвечаю осмысленно и обдумываю каждый вопрос, что-то вспоминая или подбирая благоприятный ответ. Бдительность у медиков проснулась в девятьсот пятом году, когда полиция к ним приходила и рассказывала, как нужно выявлять японских агентов, которые распространились по всему Дальнему Востоку и Сибири.