«Ты победил?» — спросила она.

«Почти. Потерпи еще немного. Скоро тебя отпущу» — я на миг открыл глаза, разом огладывая двухэтажку и «волков», обступивших Варгу, который сидел на земле с разбитым лицом. И снова глаза закрыл — принимая образ, переданный вилпрой. Увидел, что зашедший в здание, склонился над стрелком, остробой валяется в стороне.

«Покажи мага, которого ты выпила» — попросил я лазутчицу.

Перед мысленным взором возникло довольно ясное изображение распростертого на полу мага. Его темные глаза, похожие на кусочки обсидиана, безжизненно уставились в потолок. В этот момент мне пришла интересная мысль и я сказал Эршага Нуи:

«Держи внимание на нем, пока я не скажу „хватит“. Показывай его со всеми подробностями».

Картинка перед мысленным взором стала четче, ее лишь портило обилие красных оттенков, но в остальном качество меня вполне устраивало. Я активировал шаблон «Маска Лжеца», настроил на прием образа, старательно отбрасывая красные тона. Предельно сосредоточился, впитывая образ мертвого мага, закрепляя в шаблоне каждую мелочь, каждую черточку его лица, с застывшим на нем ужасом предсмертных мгновений. Осталось дать название этой заготовке. Назвал ее «Саруман» — в переводе это имя означает «убийца».

«Спасибо тебе, Эршага Нуи. Надеюсь, ты сыта и довольна нашей сделкой», — я разорвал поводок, отпуская вилпру на свободу.

«Ты добрый», — ответила она, и я почувствовал в ее беззвучном голосе много неведомых мне эмоций: — «Я иногда бываю здесь. Приводи пищу еще. Я никогда не нападу на тебя. Мы подружимся».

«Может быть. Удачной охоты!», — пожелал я ей и открыл глаза.

— Ты в порядке? — Адамов настороженно смотрел на меня.

— В полнейшем порядке, — я достал коробочку «Никольских». — Что-то случилось?

— Ты сидел, будто уснул. Потом показалось, что у тебя лицо побелело, стало вообще не твоим, — он повернулся к Сухрову.

— Да, маги они такие: то бледнеют, то краснеют, — хмыкнул я, переводя все в шутку и тоже поглядывая на Сухрова — он подходил к нам.

— Саш, пока все нормально, но лучше уходить отсюда, — сказал Еграм. — Мне не нравится, что они говорят.

Было заметно, что он нервничает: скурил сигарету до фильтра и снова потянул ее в рот. Прежде я никогда не видел, чтобы граф Сухров как-то заметно нервничал. Он мог злиться, мог быть надменным или слишком резким, но никогда при мне не выдавал своего волнения.

— Раз лучше, то идем. Сейчас быстро оденусь и идем, — не заставляя ждать, я накинул рубашку, застегнул несколько пуговиц, куртку просто взял в руки.

Ефим Брагин взял мою сумку: надо же, у меня появился собственный носильщик или, вернее сказать, оруженосец. Раньше такую честь оказывали только графу Сухрову. Поглядывая на «волков», я пошел за Еграмом. Явно он больше нас всех понимал в настроениях банды из Резников. И если он счел нужным убраться, то значит так будет лучше для всех. Это не трусость, а здравомыслие. Лично я не слишком боюсь за собственную шкуру, но я в ответе за тех, кто сегодня со мной.

Когда мы прошли ржавую мачту, я оглянулся: «Стальные Волки» тоже выходили со двора. И мне это не понравилось — выглядело как-то поспешно, после нашего ухода.

— Понимаешь ли, ты их унизил. Унизил не только Варгу, но и самого Лешего, а значит, их всех. Бой ты выиграл чисто — здесь нет сомнений, но не надо было им все это говорить. Тем более так переть на Лешего, — сказал Сухров, тоже обернувшись, увидев их и чуть ускорив шаг. — Я побоялся, что они там сразу накинуться на тебя всей толпой. Вроде обошлось. Я им тоже предъявил, что они начали некрасиво с пренебрежительного обращения к графу. Только им на это плевать. Они стоят лишь за свою честь. Чужая не в счет. Здесь, как поет «Елда»: «Эй, балбес, хватит щеки дуть! Ты нагнись или дерись!».

— А в рамках их чести то, что на втором этаже «колбасника» был один стрелок с боевым остробоем и маг? — с легкой издевкой полюбопытствовал я. — Маг, кстати, очень подпортил мне начало боя. Если бы я это не предусмотрел, то уже был на ноже Варги.