- Но разве чувства… не слабости человеческой души? Разве они не покинули тебя вместе с бренностью тела?..
Арент грустно улыбнулся, холодная ладонь накрыла мою руку, удерживая её прижатой к мертвенно-бледной щеке.
- Обладающие человеческой душой – не единственные, кому свойственны чувства. И далеко не все чувства доступны им…
- Он хочет сказать, что, несмотря на неспособность испытывать
Вздрогнув, я выдернула руку из пальцев Арента. Его глаза сверкнули сталью, лицо приняло жёсткое выражение.
- Ты знаешь, о чём говоришь, не так ли, мой дорогой Доминик?- передразнил он.- Не все эмоции оставляют нас с нашей человеческой сутью. Остаётся воспоминание о поражении, сознание собственного ничтожества, порождающее злость, зависть, жажду мести. А разве месть – не та же страсть? Отрада для слабых. Для тех, кто не способен одержать верх в схватке один на один. Кто, жалобно стеная, уползает во тьму и ждёт своего часа, чтобы, спустя столетия, выползти на свет и обрызгать всё вокруг накопившимся ядом.
Черты Доминика исказились, из горла вырвалось рычание.
- Моего яда хватит на то, чтобы ты захлебнулся в нём!
- Ты ненавидишь меня настолько же, насколько хочешь на меня походить, Доминик. И это заставляет тебя ненавидеть меня ещё больше. Слабым ты был рождён в круг смертных, слабым ты остался, его покинув. И причина твоей грубости к ней,- Арент коснулся моего плеча,- вовсе не в твоей ненависти ко мне. Ты чувствуешь в ней силу, которой никогда не будет в тебе. Она превосходит тебя во много раз, даже будучи человеком. И
Острые зубы Доминика обнажились как у животного, рука со старинным перстнем сжалась в кулак. Но вот его взгляд, полный непримиримой ненависти, остановился на мне, и в желтоватых глазах мелькнуло злорадство.
- Ты сказал это сам, mon ami[1]! Она – человек. И сила, которая так тебя восхищает, остаётся не более чем силой слабого человеческого существа. Которое находится в моей власти. Ты прав, до сих пор я не вымещал на ней мою ненависть к тебе. Но начать никогда не поздно, ведь так?
Арент захохотал.
- Тебе лучше знать. Mon ami.
Словно подхваченный ветром, его смех унёсся к верхушкам деревьев, и я осталась с Домиником один на один. Когда он повернулся ко мне, я на всякий случай отступила. Но Доминик лучезарно улыбнулся.
- Мне понравилось твоё представление с Ливией. Но, поскольку я "обречён на вечность с тобой", моя радость, а вечность длится довольно долго, в будущем, во избежание недоразумений, я бы посоветовал быть осторожнее с подобными шутками. Твоя следующая выходка может показаться мне не столь забавной.
- Может, если бы ты реже угрожал, я бы больше боялась твоих угроз.
Доминик уже был возле двери, из-за которой по-прежнему доносились музыка и смех.
- Бойся не тех угроз, что были высказаны, chérie, а тех, что будут исполнены.
Дверь вдруг распахнулась, открыв стоявшего на пороге Винсента. Смерив взглядом сначала Доминика, потом меня, он сухо обратился к Доминику:
- Лив тебя ищет.