— Еще одно оскорбление, — объяснил Леру. — Во-первых, монахиня держит крест перевернутым, а во-вторых, как предполагается, чаша содержит кровь проститутки. Правда, поскольку на Вальпургии нет проституции, мы применяем кровь жертвенного козла.

Джерико хотелось спросить, как они не боятся приносить в жертву священное животное, однако он не рискнул.

Священник в плаще — уже не Деннисон — приблизился к алтарю, держа поднос с каким-то предметом.

— У него на подносе черная редька, — шепотом пояснил Леру. — Сейчас он прикоснется к половым органам женщины, а потом нарисует пентаграмму вокруг алтаря.

— А можно поинтересоваться, зачем? — спросил Убусуку.

— Наверное, это самое кощунственное, что вообще можно придумать, — пояснил Леру, пожав плечами. — Вы слушайте, сейчас он начнет говорить на латыни. Это мертвый язык, он читает молитвы задом наперед, включая в текст разные непристойности, чтобы сбить с толку ангелов.

— Значит, его декламация знаменует символический вызов Сатаны? — спросил Джерико. Леру кивнул:

— Вот он почти закончил с латынью. Сейчас заговорит на языке, который мы сможем понять.

Священник взял из рук «монахини» плеть и принялся поглаживать ею тело обнаженной женщины на алтаре.

— Полагаю, здесь не надо ничего объяснять, — сказал Леру. — Он символически забивает ее до смерти.

— Перед всемогущим и непобедимым Князем Тьмы, в присутствии демонов бездны, — нараспев торжественно произносил священник, — я отрекаюсь от прошлых ошибок и заблуждений. Во всеуслышание я признаю, что Сатана правит миром, и я возобновляю свое обещание чтить его во всем. Без колебаний, без сомнений, моля, в свою очередь, о его всепроникающей поддержке для успешного завершения моих жалких усилий и исполнения моих желаний.

Священник откусил редьку, отпил глоток из чаши, и вторая «монашка» с голыми грудями, забрав редьку и чашу, принялась обносить первые три ряда.

— Ave, Satanis!note 3 — воскликнул священник, и зал загудел вторившими ему голосами.

Совершенно голый мужчина с козлиной маской на лице впрыгнул внутрь пентаграммы, очерченной вокруг алтаря.

— Сатана? — невозмутимо осведомился Джерико. Леру кивнул, не отрывая взгляда от происходящего. «Сатана» выхватил плеть у священника в капюшоне и взмахнул ею два раза. Потом он с размаху огрел лежавшую женщину, та вскрикнула, но даже не шевельнулась. Тогда он швырнул плеть и пустился приплясывать, отчаянно жестикулируя. Никакого смысла во всей этой пантомиме Джерико не видел, а Леру так увлекся, что ничего не объяснял. Затем голый «Сатана» подхватил лежавшую женщину за бедра, вонзил в нее пенис и принялся с азартом работать, и при каждом толчке аудитория скандировала:

— Ave, Satanis!

Девица застонала сладострастно и обвила ногами его спину. Он поднял ее с алтаря, и они завершили свой обоюдный оргазм, кружась внутри пентаграммы. Закончив, мужчина опустил свою партнершу на алтарь, перевернул ее на живот, проделал свечой несколько содомических непристойностей и растворился в темноте притвора.

— Это все? — спросил Джерико.

— Все только начинается, — бросил Леру. Он вспотел, и пот струился по раскрасневшемуся лицу. — А теперь участники действа воспроизведут все то же самое для остальной паствы.

Джерико внимательно следил за происходящим, отмечая для себя любопытные детали и фразы, которые потом могли бы ему пригодиться, в то время как Леру и Убусуку с остальными исступленно скандировали: