Что ж, видимо, всё будет не так просто, как я себе представляла днём.

— Садись сверху, — тянет за ремень, принуждая залезть на него, и, хоть от новой позы становится не по себе, я покорно выполняю его желание. Уж лучше так, чем в рот…

Хаджиев смачивает мои складочки слюной, входит в меня медленно, без боли, но когда его плоть оказывается во мне наполовину, надавливает на мои бёдра и резким выпадом заполняет собой до предела.

Морщусь от дискомфорта и склоняю голову, когда ремень затягивается ещё сильнее. Воздуха не хватает, но мне не больно. Большой орган внутри меня толкается ещё раз, и низ живота сводит еле ощутимой судорогой.

— Говори, что чувствуешь, — приказывает, притягивая меня к себе. — Хочу знать, что тебе нравится.

И я закрываю глаза, полностью отдаюсь ощущениям. Противоречивым, странным. Таким разным и непохожим друг на друга.

Валид скользит внутри меня, то приподнимая мои ягодицы, то снова опуская на себя.

— Хорошо, когда вот так…

— Вот так? — мягкий толчок и до упора.

— Да…

— А так? — более сильный толчок, и с моих губ срывается стон.

— И так…

— Что? Говори!

— Так приятно.

Третий толчок уже грубый, но боли я не чувствую.

— И так нравится, — открыв глаза, упираюсь в его грудь ладонями и замираю от взгляда Хаджиева. Абсолютно сумасшедшего. Кажется, что он хочет меня разодрать на куски, но непонятно как сдерживается.

— А так? — следующее его движение абсолютно неконтролируемое. Яростное. Он всё же решил меня убить.

Вскрикиваю от резкой боли и приподнимаюсь. Валид не удерживает, но ремень не отпускает.

— Так больно.

Он закидывает одну руку за голову, усмехается.