Планерка затянулась. Если судить по практически дремлющей с открытыми глазами Валерии, то очень затянулась. Гледшир будто специально медленно перелистывал закрытые дела, открытые и возобновленные. В подробностях описывал, что «идиоты» следователи сделали не так, где испортили улики, а где и вовсе про них забыли. Кто-то шел не в том направлении в своем расследовании, а кто-то получал похвалу за раскрытое убийство в стиле: «Слава советам, что не остался висяк». Становилось ясно, почему главу недолюбливали, но также пришло понимание, что этот человек стоял на голову выше остальных.

Да, Вольфган выражался грубо, хвалил черство и с налетом одолжения, а за недочеты разносил в пух и прах, но при всем этом Ардан оставался первым по раскрываемости дел и считался безопаснее всех городов в Пятом крае. Гледшир ел свой хлеб не зря.

Мне было довольно интересно слушать его замечания и пояснения касательно спорных моментов, хоть и настораживали его частые взгляды в нашу сторону. Глаза генерала ни на секунду не выпускали из виду Валерию. Он мог смотреть прямо на своего собеседника и все равно улавливать малейшие изменения в позе моего куратора, что оказывалась у него то сбоку, то практически за спиной, когда Гледшир крутился в разные стороны, чтобы быть с объектом разговора лицом к лицу.

Конечно, было забавно подмечать эти краткие моменты переглядываний, в которых читалась не только настороженность, но и любопытство, однако очередное дело прервало привычный для всех ход планерки. Глава заговорил о зверском убийстве девушки, которой вырвали сердце со спины и оставили кровавую сквозную рану в груди. Это было дело Кло.

– Несколько я понимаю, Сенди Пирс уже вторая жертва этого убийцы? – спокойно спросил Вольфган, но в ответе не нуждался. Папка со всеми подробностями была в его руках.

– Да. Первую девушку мы не смогли опознать. Провели вскрытие, собрали улики и отдали тело в похоронное бюро. Дольше держать его в нашем морге было невозможно, – то ли оправдывался, то ли просто констатировал факты Аргон.

Вот тут оживилась Валерия. Она перестала медленно сползать по стулу и выпрямилась, положив руки на стол и сцепив ладони в замок.

– Вы не смогли опознать жертву, а теперь у нас не одно жестокое убийство, а целых два с характерным подчерком! – Папка с громким хлопком приземлилась на стол. Гледшир впервые повысил голос за все время совещания.

– Теперь мы знаем, кто жертва, и у нас есть стопроцентный подозреваемый. Это Ульрик Тиндел. Он всем известный повеса и любит принуждать служанок в домах своих знакомых к неприятной им близости. Сенди была одной из этих девушек. Наверняка Ульрику захотелось больше впечатлений, и он перешел к убийствам жертв своих надругательств. Старая Нэн видела, как Тиндел тащил служанку в лес, к ведьминому холму. Именно там мы и нашли сожженное место убийства и кровь девушки на чудом не обуглившейся траве.

Кло рассказывал все четко, подкрепляя фактами и результатами расследования. Я даже позавидовала, что мое первое дело с куратором, пусть и в качестве свободного детектива, раскрыл старший следователь. Было немного обидно, но я восхищалась проделанной работой. Ровно до того момента, как Валерия невозмутимо подняла руку. Замолчали все, даже сам Гледшир на некоторое время. Однако потом разговор продолжился, и все еще без моего партнера. Валерию нарочито игнорировали, что вызвало смешок у более молодого поколения следователей и стажеров.

– Тогда найдите доказательства вины Тиндела и закройте это дело, – поставил точку Гледшир. Хлопнули листы картона, папку с делом об убийстве двух девушек демонстративно закрыли.

Есть в департаменте одно правило, которое никто не нарушает. О нем слышали все кадеты, помешанные на карьере следователя. Если глава на планерке закрывает папку, то к этому делу не возвращаются до появления новых улик или его закрытия. Все очень строго, никто не лезет в чужие расследования и уж точно не поступает вот так:

– Бедный Ульрик Тиндел, – тяжело вздохнула Валерия, вновь откидываясь на спинку стула. – Всего лишь любит немного нестандартные игры в постели, а его за это окрестили маньяком. Он, конечно, подлец, но все равно не заслужил двадцати лет каторги или тридцати заключения в тюрьме. Бедный, бедный повеса. – И она покачала головой, изображая жалость и чуть ли не скорбь по судьбе Ульрика.

Тут-то ее уже никто не смог проигнорировать, даже Гледшир.

– Вы хотели что-то добавить, детектив? – Он будто пытался принизить женщину этим обращением, но куратор встретила его с гордостью.

– Многое, мой генерал.

Никак не могла определить: она издавалась, называя Вольфгана генералом, или все-таки пыталась соблюсти приличия? Воистину непостижимая женщина.

– Первую жертву звали Лимони Такс. Она работала служанкой в доме Лансеров и никогда не пересекалась с Тинделом. Парень просто не имеет доступа в их родовое поместье. Не то положение. К тому же Лансеры проживают в совершенно противоположном от ведьминой горы конце города. Все это исключает повесу из списка подозреваемых.

– В ране Лимони мы обнаружили уголь. Занесли его туда со спины, как и вырвали сердце. А это значит, что жгли траву до фактического убийства, а не после, слишком глубоко проникли частицы угля. Итак, что мы имеем: ведьмин холм, сожженную траву, вырванное с неимоверной силой сердце и неубранное место убийства. Это ритуал жертвоприношения, и провела его…

– Достаточно! – рявкнул Гледшир, обрывая детектива на полуслове.