Независимо передернув плечиком, Настя все-таки благоразумно решила не нарываться на скандал. Выйдя на крыльцо, она со вкусом вдохнула свежий морозный воздух. В сумочке у нее зазвонил телефон.

– Ты где? – услышала она голос Фомина, и сердце у нее забилось быстрее.

– Волеизъявляюсь. Только что отдала тебе самое дорогое, что у меня было – свой голос, – радостно сказала Настя. Причину этой своей радости она и сама не знала, но слышать голос Егора в трубке ей было приятно, и она чувствовала, что улыбается во весь рот.

– Шутишь, – то ли констатировал, то ли упрекнул ее Фомин. – А мне вот не до шуток. Как представлю, что теперь целый день остается только ждать, так дурно делается. Правильно говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

– Ну, ничего другого нам не остается, – философски заметила Настя. – Я в штаб поехала, хочешь – приезжай.

– Я уже этот штаб видеть не могу, – честно признался Фомин.

– Тебе его еще целый месяц видеть, пока второй тур не состоится, – «утешила» его Настя. – Приезжай, я тут всякой вкуснятины накупила.

– Нет уж, у меня в такую рань кусок в горло не лезет. Поеду тоже проголосую, а потом мать проведаю. Делать все равно нечего, так хоть ее обрадую и пацанов повидаю. Я вчера звонил, мать сказала, они у нее ночуют. Побуду с ними до обеда, а потом приеду. Ладно?

– Ладно, – нехотя согласилась Настя, которой нечего было возразить против такого разумного семейного плана. Настроение у нее сразу испортилось от того, что в до чертиков надоевшем помещении штаба ей предстоит сидеть одной.

Там действительно никого не было. Остальные члены их маленькой команды скорее всего делали именно то, что собиралась делать и сама Настя – высыпались.

Немного подумав, Настя набрала телефон Муромцева. При его активности было понятно, что он уже не спит. Так и оказалось.

– Что, Романова, уже на посту? – прогрохотал баритон в трубке. – По какой такой нужде я тебе понадобился?

– Сергей Васильевич, у вас ведь экзит-пулы заряжены? – спросила Настя. – У нас своих нет, а результатов провластных мне не достать. Вот и хотела вашими воспользоваться.

– Заряжены, – усмехнулся Муромцев, – я никаких мелочей не упускаю и с протянутой рукой не хожу. Как некоторые.

– Можете не стараться меня обидеть, все равно не получится, – спокойно сказала Настя. – Так поделитесь результатами?

– Поделюсь, я не жадный. Первый замер будет обработан в двенадцать, второй в два, потом в шесть. Так что звони. И, кстати, а с какого это времени ты стала такая необидчивая? Раньше, чуть что, вспыхивала как порох.

– Последние три месяца были хорошей школой. Когда тебе перерезают тормоза и поджигают двери, а также устраивают покушение на жизнь твоего кандидата, то обижаться на подначки как-то перестаешь.

– Растешь, значит, над собой. Это хорошо, – хмыкнул Муромцев. – Звони.

Часы показывали десять утра. Делать было больше решительно нечего. Включив компьютер, Настя залезла в Интернет и загрузила свой любимый фильм «Хвост вертит собакой». Полтора часа она с увлечением наблюдала за предвыборными перипетиями в американском Белом доме. Затем выпила кофе и, презирая себя, слопала булку с вишневым вареньем. До назначенного Муромцевым времени первого звонка было еще пятнадцать минут.

– Интересно, почему телефон молчит, – подумала Настя. – Такое чувство, что ни я, ни выборы эти никому не нужны. Сижу тут в полной изоляции от мира.