– Помер бы, да, вот если бы не ткнул меня сейчас в это носом? – Ковалев только расхохотался.

– Да не мне тебя судить, я сам пень, проебал все, что мог.

– Машка? – понимающе протянул Игорь.

– Машка… Мария Барнс. Нет, не так… Мэри Барнс, – скривившись, ответил Ковалев.

– Ну пока что еще не Мэри, – поспешно ответил Громов. – И уж точно не Барнс.

– Да уж… сам хорош. Где Лиза?

– К черту ее. – Игорь опрокинул в себя вторую порцию текилы и с грохотом поставил стакан на деревянную поверхность бара. – Ненавижу ее. Любил так сильно, что готов был продать душу дьяволу при необходимости, а сейчас хочется придушить. Как такое может быть? – Дима взглянул на друга, пожал плечами.

– Спроси у Маши.

– Мы влипли с тобой, парень, – хохотнул Громов. Впрочем, весельем их вечер не отличался. Его остаток они провели, опустошая бар, а затем, разъехались по домам, благо, что оба приезжали на вечеринку с водителями.

– Иди сюда, давай помогу… вот так… – Лиза заботливо уложила абсолютно пьяного и невменяемого бывшего супруга в их постель и улыбнулась. Игорь чему-то рассмеялся, но чему именно, Разумовская не поняла. На часах было три ночи, благо, Макс крепко спал в своей спальни, и они его не разбудили.

С вечеринки, на которую он ее не взял, Громов вернулся пьяным в хлам. Такого поведения Лиза не припомнила с университетских времен, правда, находила в этом плюс. По крайней мере, для себя.

Разумовская аккуратно сняла с бывшего мужа сначала рубашку, затем брюки, носки и обувь. Избавила его от нижнего белья и, наконец, удовлетворенно выдохнула. Обвела взглядом чужое тело, прошлась по татуировкам и не отметила в них того же восторга, с которым их рассматривала его любовница.

– Ты не против? – Лиза не стала дожидаться ответа, села верхом на Громова и принялась выцеловывать что-то замысловатое на его груди, водить руками по чужим бокам, но вынуждена была резко остановиться, когда с уст бывшего слетело ненавистное имя. – Да будь она проклята! – в сердцах бросила Разумовская, тут же слезая с Громова и вставая с постели. Игорь только промычал что-то нечленораздельное в ответ и завозился на кровати, переворачиваясь на живот.

Спать в гостиной было непривычно, но все было лучше, чем с бывшим мужем, который шептал имя соперницы. Заснуть той ночью Лизе так и не удалось. Она вертелась на неудобном диване, злилась на себя, на Игоря, на Лию, на весь мир. А когда часы на телефоне показали семь утра, отправилась в спальню к сыну. Насколько она знала, по воскресеньям у Макса был футбол. Нужно было поднимать его и собирать на тренировку.

Сказать проще, чем сделать, и с поднятием Макса она провозилась почти сорок минут в течение которых успела навести относительный порядок в его комнате, выкинуть ненужные на ее взгляд комиксы и закинуть грязную одежду в стиральную машину. Затем, как «прилежная жена» Лиза отправилась готовить завтрак, который, скорее всего, никто бы не стал даже есть. А вот в районе десяти утра разразился скандал и поднял его, как ни странно, Макс.

– Ты обалдела?

– Что? Что такое? – Лиза не сразу поняла, в чем дело и почему у сына началась самая настоящая истерика. Он что-то кричал про подарки и проклятую Леонову, что однозначно не понравилось Разумовской.

– Ты выбросила комиксы нашего сына, даже не спросив его мнения?

– Да, потому что они ужасны! – Лиза бросила гневный взгляд на Громова. Тот уже был на ногах около часа, кое-как привел себя в порядок и теперь более или менее напоминал человека. Знавала это такое его состояние. В таких случаях всегда был примешен Ковалев. Дурацкий Ковалев, который не нравился ей с первых минут их знакомства.

– Это ты ужасна! Он любит их, читает каждый день, знаешь, сколько он собирал эту коллекцию? Ты совсем дурная что ли? – Они ругались в коридоре, пока Макс с надрывом плакал у себя в комнате.