Гундерсен оказался просто находкой, бесценным ресурсом на Среднем Востоке. Пока он поставлял сведения, мы предоставляли ему возможность заниматься своей сомнительной деятельностью. Я отчитывался напрямую руководителю СЭПО, мои отчеты классифицировались как информация повышенной секретности и отправлялись в самые глубины архива. Но это не значит, что сведения от Гундерсена никак не использовались. Наоборот. Только вот источник оставался совершенно секретным, я был единственным, кто знал о нашем главнейшем ресурсе в арабском мире.

Тогда время джихада еще не наступило. А когда оно пришло, после войны в Афганистане, оказалось, что я обладаю самой существенной информацией. Благодаря Гундерсену я быстро продвинулся по карьерной лестнице, мне трижды предлагали возглавить СЭПО. Каждый раз я отказывался. У меня было больше власти в моих собственных владениях. И больше возможностей защитить Швецию с той позиции, которую я занимал. До сегодняшнего дня. Сегодня я лишен каких-либо позиций. Я, скорее, ближе к смерти, чем к власти.

В афганском освободительном движении участвовало довольно много фрилансеров, нанятых Центральным разведывательным управлением США. Одним из них был Нильс Гундерсен, за которым на тот момент стояла большая и хорошо обученная армия наемников из разных стран. Именно тогда он устанавливал контакты, имеющие решающее значение для Швеции. Если не сказать для всего западного мира.

Во время последующего пребывания в Ираке Нильс Гундерсен сблизился с одним из главных экспертов по исламизму, профессором и имамом из Багдада. Этот человек тогда возглавлял довольно сильное движение за модернизацию ислама. Для него духовное будущее было неразрывно связано с отказом от буквальной, средневековой и авторитарной версии ислама. У профессора уже давно работала сеть на местах, по большому счету по всему мусульманскому миру, которая должна была предупреждать о любых попытках насадить воинствующий исламизм. Однако положение становилось все более критическим, его жизнь оказалась в опасности, он постоянно находился под угрозой, которая стала особенно острой теперь, на последней стадии войны в Персидском заливе. Для того чтобы выжить, профессор был вынужден покинуть страну. Забрав с собой все свои знания и разветвленную сеть.

Гундерсен понимал, какую ценность имеет этот человек. Он обеспечил профессору безопасные секретные воздушные пути и снабдил супругов фальшивыми документами. Главное было не оставить ни малейших следов, которые могли бы привести к новой стране проживания профессора.

Все прошло успешно. До недавнего времени только я знал, что профессор скрывается в простой квартире в доме, построенном в рамках социальной жилищной программы на улице Стюпвэген в Соллентуне, под именем Али Пачачи.

А сейчас об этом знают многие, в том числе те, кому об этом знать не надо бы, и все благодаря кроту по имени Карстен.

Когда я заподозрил, что в нашем внутреннем круге завелся шпион, – еще до того, как эти опасения подтвердились, – я удалил все сведения из архива СЭПО и вывез супругов Пачачи из Соллентуны.

Я – единственный человек в мире, кто знает, где они находятся.

Если меня взял Карстен – а похоже, так оно и есть, – он воспользуется всеми имеющимися в своем распоряжении методами, чтобы заставить меня заговорить. А я точно знаю, какие методы есть у него в распоряжении.

Но ему меня не расколоть, Сэм.

Я ничего не скажу.