Однажды днем Сунил решил искупаться в заброшенном карьере на территории цементного завода. Он отогнал руками водоросли, чтобы как следует рассмотреть свое отражение в воде. Недавно он заделался вором, и Сону сказал, что это написано на его лице.

Сунил понимал, что имеет в виду его друг. Он видел, как менялись лица других мальчишек, которые начинали красть лом. Охранники умели быстро «считывать» особое выражение, характерное для юных «джентльменов удачи». Но Сунил пришел к выводу, что его внешность не изменилась: все тот же большой детский рот, широкий нос, впалая грудь. И так же торчащие во все стороны густые волосы. На эти непослушные вихры он уже не сетовал, особенно после того, что произошло с Сунитой. Недавно девочка абсолютно облысела. И все из-за крысиных укусов. Вообще крысы нападали во время сна на них обоих. Пораненные места, в том числе на голове, нарывали. В болячках у Суниты завелись черви, от этого все волосы у нее выпали.

Сону твердил, что Сунил должен оставить свое противозаконное занятие и по этому поводу даже раза четыре надавал ему крепких оплеух. Сунил сдачи не дал, но и с выбранного пути не свернул. Сону, вероятно, был самым честным и правильным парнем во всем Аннавади. Но у него была мать и младшие братья и сестры, которые тоже работали на благо семьи. Общими усилиями им было проще прокормиться. А Сунил последнее время не мог заработать на хлеб себе и своей лысой сестре одним лишь сбором мусора. Поэтому ему пришлось искать новые источники дохода. При этом местные старожилы воровского бизнеса и скупщики краденого с удовольствием помогали ему осваивать азы нового ремесла. Для первой его самостоятельной вылазки ему даже дали велосипед, чтобы легче было уйти от возможной погони. К утру пожарная команда аэропорта лишилась медных вентелей от гидрантов.

После этого владелец игрового зала охотно одолжил ему специальные инструменты для резки металла, и вскоре были срезаны десятки рам, на которые опирались крышки канализационных люков. Пока сотни рабочих усердно готовились к скорому открытию многоуровневой парковки, Сунил стащил с места строительства сотни гаек и болтов.

Он очень подходил для такого рода разбойничьих рейдов по новым высокотехнологичным объектам. Мальчик еще несколько лет назад отработал навыки верхолаза на растущих вдоль аэропортовой трассы кокосовых пальмах и теперь легко вскарабкивался на любую стену. Сунил был низкого роста, совсем как малый ребенок, что тоже отводило подозрения. К тому же он был готов рисковать, как тогда, когда прыгал с заграждения у стоянки такси на выступ над рекой, чтобы собрать скопившийся там мусор. Единственной проблемой было то, что руки и ноги у него почему-то начинали страшно трястись, когда он касался любого куска металла. Этот странный тик казался его коллегам по воровскому цеху смешным и нелепым.

Один из его новых товарищей, Тофик, спрашивал его каждый день в течение целого месяца: «Ну что, пойдем сегодня в «Тадж»? Речь шла не о разоренной террористами гостинице. Имелась в виду фирма Taj Catering Services. Она размещалась в приземистом здании на территории аэропорта. Владела ею та же компания, что и пятизвездочным отелем в южной части города. За высокими каменными стенами, увенчанными несколькими рядами колючей проволоки, готовили еду для пассажиров авиарейсов. Недавно Сунил заметил, что за стеной появилась оранжевая строительная сетка и леса. Это означало, что там начали что-то возводить или ремонтировать. Не исключено, что на стройке можно будет разжиться каким-то ломом.

В свое время Калу легко преодолевал любую колючую проволоку на пути к вожделенным контейнерам. Но Сунил знал, как проникнуть в Taj гораздо проще: он нашел небольшую дыру в стене у самого ее основания. Лаз прикрывали кусты. Он располагался в самом конце не освещаемой по ночам гравиевой дорожки, которая вела к офису фирмы. В таких условиях выкрасть металл будет очень просто. И все же Сунил медлил.

Его напарник, Тофик, все время жаловался: если долго тянуть, другие мальчишки обнаружат дыру. Но Taj Catering почему-то напоминала Сунилу о Калу и заставляла думать о смерти. На эти мысли его наводило теперь многое: и спецназовцы в голубых беретах, засевшие в специально вырытых траншеях и наблюдавшие за происходившим вокруг; и полицейские из участка Сахар, которые, казалось, после терактов стали лютовать еще больше. Недавно охранник Indian Oil поймал Сунила, когда тот рыскал по двору компании в надежде найти лом, и доставил его в участок к пьяному констеблю по имени Савант. Тот жестоко избил мальчика и оттоптал ему всю спину ногами. Это было настолько ужасно, что другой полицейский потом даже извинялся перед Сунилом и принес одеяло, чтобы укрыть его.

Учитывая то, что риск снова попасть в подобную переделку был велик, Сунил предпочитал несколько ночей понаблюдать за охранниками Taj через дыру в стене. Чтобы не быть схваченным, надо выяснить, каков график патрулирования. А пока маленький мусорщик готовился к этой вылазке, он зарабатывал себе на пропитание «визитами» на недостроенную четырехуровневую автостоянку неподалеку от международного терминала.

К этому времени он уже знал, как правильно к ней подобраться. Надо пройти мимо ярко раскрашенных красно-желтых заграждений; мимо бульдозеров и генератора, укрываемого на ночь чехлом; мимо контрольно-пропускного пункта, где служба безопасности с фонариками осматривает багажники машин; мимо великолепной кучи гравия; мимо миндального дерева с его горькими плодами (сейчас его листья покраснели – верный знак, что орехи созрели и стали слаще); мимо двух бункеров охраны.

Однажды январской ночью он пришел на эту окутанную тьмой парковку. Под ногами сновали какие-то зверьки, но он не мог их разглядеть: наверное, это были крысы. Но раньше он здесь их не встречал. А вот на охрану он натыкался нередко, однако сейчас здесь было пустынно. Сунил не мог понять, куда делись сторожа. Он еле слышно пробрался к находившейся сбоку лестничной шахте. Ее внешняя стена была сквозной, сделанной из горизонтальных металлических перекладин. На нее падал бледный голубоватый отсвет огней международного терминала. С одной стороны, подсветка могла его выдать. С другой – благодаря ей он мог лучше осмотреть местность.

Сунил искал то, что в Аннавади именовали «мельхиором»[102] – алюминий, гальванизированный металл, никель. В последнее время в трущобах говорили о нем с особым придыханием. Нет, конечно, цветные металлы тоже упали в цене – со ста рупий за килограмм до шестидесяти. Но обвал цен на другие утилизируемые отходы был гораздо более значительным.

Медленно поднимаясь по лестнице, Сунил останавливался в конце каждого пролета и глядел вниз через оставленные в полу дырки. Он предположил, что вскоре через них пропустят водопроводную трубу, но пока что эти отверстия давали возможность следить, не крадется ли по его следу охрана. Особенно он боялся сторожей-непальцев, поскольку считал, что они чем-то похожи на китайцев и владеют боевыми искусствами, как Брюс Ли.

На третьем этаже в углу лестничной площадки он увидел две стоящие в углу узкие алюминиевые панели. Оглянувшись, он боязливо подошел и схватил их, удивляясь, что никто не забрал их до его прихода. Наверное, это части каких-то оконных рам. Хотя, с другой стороны, на парковке ведь нет окон. Для него было несущественно, какие именно детали попали к нему в руки, но все же он задумался об их предназначении.

Сунил потащил алюминий с собой на верхний этаж. Там он знал единственное место, где можно отыскать «мельхиор». Из него был сделан держатель для огнетушителя, хранившегося в закрытом ящике с надписью: «Пожарный кран». Эта деталь была маленькой и легкой и стоила недорого. При этом находиться рядом с крышей было опасно, потому что возрастала вероятность наткнуться на охранников, которые выходили туда покурить. И все же каждый раз, приходя на эту автостоянку, он забирался на самый верх. Сунил никогда не бывал в таких высоких зданиях. Больше его поражал простор и вид, который открывался с последнего, четвертого уровня.

Сейчас крыша была абсолютно пустой, поэтому можно было встать посередине, раскинуть руки в стороны и кружиться, зная, что никого и ничего не заденешь. Потом, по завершении строительства, когда здесь будут рядами стоять машины, это пространство изменится, и перемещение по нему будет сильно ограничено. Оно станет более обыденным, имеющим, как все в повседневной жизни, строгие рамки и границы.

Сунил любил стоять на этой крыше и смотреть, как взлетают самолеты Air India с оранжевыми хвостами. Он с удовольствием разглядывал водонапорную башню с похожей на луковицу верхней частью, наблюдал за возведением нового обширного терминала. В сторону труб крематория Парсивада, где сожгли тело Калу, он предпочитал не поворачиваться. Лучше уж развернуться к сияющей надписи «Хайат» над стеклянным фасадом гостиницы или отыскать теснящиеся друг к другу лачуги Аннавади. Но самое занятное – следить, как состоятельные пассажиры подъезжают и отъезжают от международного терминала.

Другие мальчишки, приходившие на эту крышу, тоже любили наблюдать за людьми внизу, потому что те казались им маленькими, будто игрушечными. Но когда Сунил смотрел на них сверху, то странным образом становился ближе к ним, словно вдруг ему удалось сравняться с ними в статусе. Отсюда можно было свободно глядеть на них, а внизу этого ему никто бы не позволил. Они не знали, что мальчик за ними наблюдает, и не могли возражать против этого.

С течением времени, с каждым проходившим месяцем, Сунила все больше терзали сомнения, к какой же категории жителей расстилавшегося внизу города он принадлежит. Раньше он думал, что достаточно умен, чтобы стать «кем-то» – нет, не важной персоной, как те, что снуют возле аэропорта, а кем-то поменьше. На крыше он чувствовал себя в большей степени человеком, чем в Аннавади, даже при условии, что он пробрался сюда, как вор.