— Любви! И ты хотела вот так построить своё счастье, сделав из меня дурака?

— Всё это придумала твоя мать, я… я тут ни при чем, — рыдала Лили.

— Ни при чем? Да ты ещё хуже моей матери. Она всё это придумала, а ты пошла у неё на поводу.

— Джейк…

— Лучше замолчи, или я за себя не ручаюсь.

Он обернулся к отцу:

— Па, увези её, пока я её не убил.

— Пойдёмте, Лили. Я помогу вам с чемоданами.

Когда они были в дверях, Джейк бросил Лили вслед:

— Можешь передать моей матери, что у неё больше нет сына. Пусть делает со своими миллионами, что ей угодно. Она как-то сожалела, что у неё нет дочери. Пусть удочерит тебя. Вы стоите друг друга.

Джейк обернулся к Наде и Лючии.

— А ты, — он сощурил глаза, превратившиеся от этого в две узкие щелочки, похожие на лезвия бритвы. — А ты иди к себе в комнату и не смей никуда выходить. С тобой я ещё не закончил. Лючия проследи, чтобы Надия не сбежала. Она у нас мастер исчезать бесследно.

— А ты куда? — спросила Лючия.

— Мне нужно остыть… Подумать. Поговорим утром.

Он ушёл. Лючия, провожая Надю в её комнату, воскликнула:

— Надия, дорогая моя. Я знаю, что только что стала свидетелем настоящей драмы, но я ни черта не поняла. Если ты не объяснишь, я с ума сойду от любопытства!

Надя горько рассмеялась, а потом расплакалась, рассказав Лючии всё-всё с самого начала.

— Он так смотрел на меня… Он никогда меня не простит.

— Глупая, — обняла её Лючия. — Он уже тебя простил, иначе ты бы сейчас была на пути в Рим вместе с Лили.

Утром она ушла гулять к морю. До побережья было довольно далеко, но ей хотелось пройтись, чтобы собраться с мыслями. Она не знала, будет ли искать ее Джейк, захочет ли снова говорить с ней, но на всякий случай предупредила Лючию, что будет на побережье и вернётся к обеду. Скорее всего, для того, чтобы собрать вещи и уехать.