— Сзади! — крикнул Иллисех.
В момент нажатия на спусковой крючок, Ронни почувствовал, как меч прошел сквозь его грудь. Он упал, захлебываясь кровью. Выпущенная пуля попала Эймерлин в шею раньше, чем до нее дошел звук выстрела. Фиолетовая кровь фонтаном брызнула вверх. Матафайре слетелись на еще теплую плоть и стали выклевывать ее глаза.
Прозвучал колокольный звон. Оба возродились вновь. Иллисех посмотрел на Ронни и увидел еще более потерянный вид, что и раньше.
— Цойторо эм мо’ос ифцк? — спросил он и отогнал падальщиков.
— Почему тут лежат два мои изуродованных тела?
— Зачем это все? — крикнул целитель и удивился тому, с какой легкостью заговорил на языке, который выучил за пару секунд.
— Мой долг, — ответила, — как хранителя, сделать своего преемника сильнее, могущественнее и безжалостнее, а любовь и сострадание передать его почитателю света. Пройдите испытание, существа человеческой расы, и получите три моих дара.
— Мо-оро эс фас? — спросил Ронни Иллисеха, но тот продолжил разговор с Эймерлин.
— О чем это она?
— Что будет, если мы провалимся?
— В таком случае амулет останется у меня, а вы забудете все, что тут произошло, включая язык.
— Та боро-боро де мут?
— Она знает про амулет?
— Со мной-то не надо разговаривать на языке драконов. Лучше, чтобы она нас не понимала. — Иллисех вздохнул и собрался с мыслями и продолжил. — Эймерлин знает куда больше, чем ты можешь себе представить.
Затем целитель вкратце рассказал, что произошло за прошедшие пять минут.
— Почему последнее, что я помню — это ее прикосновение?
— Скорее всего она наделила нас не только знанием нового языка, но и установила точку невозврата, на которой ты появляешься после смерти, не помня будущих событий.
— Черт. Как возможно, чтобы игра контролировала наши воспоминания и знания в голове? Тебя это не пугает?
— Пугает до усрачки, но обсудим это после того, как разберемся с ней.
— Похоже начался тот этап игры, где ты целый день проводишь наедине с одним боссом, умирая сотню раз.