Верд

Верд стоял у внешней стены некогда величественного Файрфорта, в своё время украшенной таким обилием гербов, что сложно было рассмотреть камни до окон второго этажа. Лорд безмолвно, будто в отупении, наблюдал, как слуги бегали с вёдрами и тщетно пытались спасти его родной дом. Похоже, кто-то принял командование, пока наследник земель приходил в себя. Кто именно – Флейм смотреть не желал. В тот момент его заботили иные проблемы.

Люди вокруг не замолкали, создавая бесконечный шумовой фон. Они кричали и суетились, раз в несколько минут к лорду подбегала пара участливых и обеспокоенных подданных, интересующихся, всё ли хорошо. Они спрашивали, не требуется ли правителю их помощь, говорили куда-то отойти – в гвалте, стоящем вокруг, сложно было разбирать слова. Знатный мужчина лишь отмахивался и качал головой. Он не обращал внимания, были ли это одни и те же подданные или разные.

Ссора с дядей приняла совершенно неожиданный поворот – так Верд думал вначале. Но впрямь ли сын Дарона не ожидал подобного исхода? Если быть честным с самим собой и перестать изображать простоту и невинность, сможет ли лорд продолжать утверждать, что нынешнее положение дел его поразило до глубины души? С детства наследник земель, пусть и скрывал это, обладал даром. Он открыл Раялу, приятелю, которого с детства считал главным врагом, свою, так сказать, уникальность. Верд показал соседу способности управления огнём, а тот в ответ поведал о мертвецах. По возвращении правителя в родной дом Бьол неоднократно упоминал, что вина в смерти Дарона целиком и полностью лежит на дяде Зейире. Советник утверждал – нет, он клялся, что брат правителя повелевал пламенем и сжёг собственного родственника живьём.

После всего увиденного и услышанного, после признаний и разговора с Бьолом не должно было остаться сомнений. Так почему же Верд не соизволил подумать ранее, к чему приведёт противостояние?

Выкрики и взаимные обвинения быстро переросли в борьбу, но не ту, к которой готовили наследника с самого детства, и Большой зал воспылал. Картины, гобелены, скамьи и деревянные арки со статуями, что служили украшениями, шторы и балкончики – огонь объял всё, и поскольку ни один из Флеймов не мог успокоиться, продолжал распространяться и дальше.

Ни один из лордов не мог причинить вред другому, ни один не пожелал отступить, пока обуглившиеся части деревянных люстр не начали падать им на головы. Казалось, Верд с дядей бегал по Файрфорту вечность – они, как повздорившие глупые мальчишки, гонялись друг за другом, вовсю размахивая оружием, но боясь подступить к противнику ближе чем на пять-семь шагов. Проклятий, что Флеймы посылали на головы друг друга, хватило бы, чтобы разделить на целое войско. Если бы хоть сотая их часть сбылась, миру, или как минимум владениям Флеймов, пришёл бы конец.

– Милорд Флейм, вы не ранены?

Верд оторвал взгляд от пылающей конюшни, откуда недавно выбежали взбешённые кони. Трое из них, те, что были знатно обмазаны маслом – это было частью древнего ритуала, необходимого для получения жизнеспособного и сильного потомства, – выносили на себе огонь и распространяли его дальше. Лошади ржали повсюду, казалось, что они кричат человеческими голосами, а Верд только и мог, что стоять на ступенях, мешая слугам бегать с вёдрами и наблюдать. Копытные ничего не могли сделать самостоятельно; они носились по двору, бросались на псарни, падали на землю, случайно или намеренно тёрлись боками о торчащие то тут, то там заготовки соломы – как раз было самое время для этого, – поджигая всё на своём пути. От боли и страха животные впали в неистовство и отчаянно боролись за свою жизнь даже с теми, кто желал их спасти. Несколько сумело прорваться за ворота и убежать в город.

Лорда, который почти не противился, утащили подальше от пламени, хоть огонь и не подступал к нему. Послушный, он лишь плясал вокруг и подчинялся. Быть может, этому следовало радоваться, однако Верд не мог. Он думал только о том, что Зейир оказался слишком сильным. Сильнее, чем рассчитывал правитель.

Да, дядя первым сбежал, ринулся к центральным воротам, сбил с ног слугу, что хотел помочь лорду, вскочил на первую попавшуюся лошадь и помчался прочь. Сын Дарона, бросившийся за ним, успел посмотреть вслед братоубийце, а потом силы и разум словно покинули его. Он глядел то на охваченных пламенем лошадей, то на тлеющие знамёна и какое-то время не чувствовал ни своего тела, ни головы. Верд был одновременно и там, где стоял, и где-то далеко, в своих кошмарах, обуреваемый страхом из-за демонстрации дара.

– Что? – Губы с трудом слушались, а голос стал сиплым. Верно, он надышался дыма сверх меры, но не заметил.

– Милорд Флейм, вы в порядке? Вас не ранили? Огонь повсюду, и я боялся, что вы… Как отец? Он не причинил вам вреда?