– Эй, у тебя глаза закрываются.

– Ничего подобного!

Девочка стряхнула сон. В эти предрассветные часы только они с Джейком еще не спали. Аттикус отключился на диване. Дэн с полчаса назад ушел в ванную, да, видно, там и заснул.

– Еще как закрываются, – возразил Джейк. – Я специально смотрел.

Эми склонила голову набок.

– Специально смотрел на мои глаза?

– Ну, не то чтобы все время смотрел, – спохватился Джейк. – Так, поглядывал. Просто убедиться, что все в порядке. Только и всего.

Эми показалось, что щеки у него запылали.

Внутри вдруг стало щекотно-щекотно, словно там трепетали крылышками бабочки. Ну уж хватит! Как можно тратить хоть наносекунду на дразнилки с этим типом? Джейк ведь принадлежит к тому типу парней, каких она на дух не переносит! Самодовольный красавчик, отлично сознающий, до чего хорош. Что полностью убивает все впечатление.

Оказывается, не полностью.

Эми вздохнула. Надо заниматься делом.

Астролябия. Слово найдено. Но дальше-то что? Она попыталась сосредоточиться на умаровских стихах.

– Держу пари, ты их уже наизусть выучила, – заметил Джейк. – А есть хоть какие идеи, что это все значит?

Эми повернула к нему листок.

– Ну, мы знаем, что Гурканский зидж – это таблицы Улугбека. Или, возможно, имеется в виду сама обсерватория, где он составлен. А Тарагай – его, Улугбека, настоящее имя.

Джейк всмотрелся в текст стихотворения:

– Выходит, в глубинах обсерватории лежит «незавершенный труд» – «несовершенный инструмент – хоть и могуч, но все же мал». Я так понимаю – астролябия?

– Скорее всего, – согласилась Эми. – Они небольшие. Но, честно говоря, не очень-то могущественные.

– А что, если Улугбек пытался усовершенствовать какую-нибудь суперастролябию? – предположил Джейк. – Переносной, сверхточный инструмент – за шестьсот лет до тех, какими мы пользуемся теперь?

Эми кивнула. Звучит логично.