– А кто знал, что ты туда пошел? – Анди прищурил единственный глаз.

И только тут Павла осенило. Чеченцы разочарованы, что он не бездомный и не преступник в бегах, которого не хватятся, если убить или сделать рабом. Более того, его исчезновение может повлечь за собой поиски, которые будут организованы как раз в том районе, где они готовят свою позицию. Значит, есть вероятность, что ее могут случайно обнаружить.

– Отец знает. – Он пожал плечами. – Жена в курсе. Она мне огурцы с хлебом утром дала. Топор, лопату мы в лесу прячем. Зачем с собой таскать?

– А на чем ты из города приехал? Ведь было рано, – не унимался Турпал.

– У отца машина. Как у вас. – Он почувствовал, как стали затекать руки, и пошевелил запястьями. – После работы должен вернуться. К этому времени я должен к дороге кабель натаскать.

– Сейчас опасно днем там воровать, – недоверчиво протянул Турпал. – Народу много.

– Знаю, – Павел часто закивал. – Я место знаю. Туда военные не заходят. А кабель никому не нужен и неглубоко зарыт. Почти поверху. Изоляция сгнила. В метре три килограмма меди. За неделю можно на машину нарыть.

– Зачем нам говоришь? – удивился Анди. – Мы ведь конкуренты.

– У вас машина есть, можно вместе этим делом заняться. Я на многое не претендую. Мне только на учебу деньги надо заработать.

Анди едва заметно кивнул Джамшеду и что-то сказал. Тот обошел нары и перерезал на руках веревку.

– Спасибо! – Павел стал растирать запястья.

Чеченцы переглянулись и заговорили на своем. По интонации Павел понял: они решают, что с ним делать. Неожиданно он почувствовал страх.

«А что, если убьют?!» – мелькнула мысль. Руки затряслись, и он ухватился за край доски.

– Э-э! – протянул Турпал, заметив изменения в поведении пленника. – А чего ты боишься?

– А сами как думаете? – Павел посмотрел на него как на несмышленого ребенка. – Оглушили, привезли неизвестно куда. Теперь пытаете…

Ослепительно белые брызги, словно в лицо ткнули высоковольтным проводом, опрокинули Павла на пол. Закрыв голову руками, он скорчился и приготовился к худшему.

– Джамшед! – раздался голос Турпала. – Зачем?!

Истязатель стал оправдываться на знакомом, но непонятном Павлу языке.

Все это время он лежал, боясь шевельнуться. Только бы его больше не трогали! Он наткнулся на них, когда было раннее утро. Пока довезли до города, спустили в этот подвал, прошло от силы часа два. Значит, еще только начало дня! Зачем его убивать в такое время? Потом надо увозить за город, чтобы спрятать. Возиться с окоченелым и начавшим испускать запашок трупом не очень приятно. Наверное, с ним покончат, когда стемнеет. Точно! Они работают по ночам! Прикончат перед отъездом, загрузят в кузов и вывезут. Интересно, как им удалось провезти его в город? Насколько он знал, в такое время на въезде ГАИ проверяет все подозрительные машины. Тем более за рулем кавказец. Неужели за деньги? Нет, скорее они, не доезжая поста, сворачивают к заводу. Там настоящее гетто, куда в темное время по одному нормальные люди ходить боятся. И квартиру в этом районе найти несложно.

Павел уже решил, как будет бежать, и был уверен – у него получится. Нужно будет, как только эти изверги уйдут, подтащить под лампочку ящик, на котором вначале сидел Турпал. С него не составит труда дотянуться до провода. Его надо оторвать, снять патрон и подсоединить к лестнице. Подумают, что лампа перегорела. Кто-то начнет спускаться… Бред. Чтобы убить человека током, этих условий недостаточно. Он вдруг понял, что это нереально, и его охватила смертельная тоска. «За что мне такие страдания? А что, если примкнуть к этим людям?» – неожиданно пришла в голову другая мысль. Как ни странно, он не испугался ее, хотя совсем недавно считал себя патриотом. Что с того, что отдал здоровье и годы за страну, которая на тебя давно плюнула? Даже одно участие в войне делает человека в этом обществе преступником. И сейчас он понял почему. По-хорошему, с такими людьми надо возиться. Пока они нужны, им врали, будто их самопожертвование необходимо родине. Теперь это никто не хочет признавать. Ко всему, надо лечить. Вдруг ты со своими новыми взглядами не уподобишься большинству и не сопьешься или не сядешь на иглу, а станешь требовать еще и другие льготы? Жилье, образование, работу. В этой стране не могут быть все счастливы. Изломан менталитет революциями и реформами. Добившись успеха, ограбив собственный народ, человек будет тратить деньги на что угодно, только не на благие дела. Прикрываясь громкими лозунгами, большинство даже благотворительностью занимаются лишь для того, чтобы заработать определенный рейтинг или получить льготы. Сомнительной репутации и лишенные интеллекта тусовщики, за свою жизнь не сделавшие ничего полезного, имеют право круглые сутки учить жизни с экранов телевизоров целый народ, связывая фразы в предложения словами из ненормативной лексики. Словно не понимают, что даже за пределами Садового кольца уже все по-иному. Лишь в виде короткого видеоролика может промелькнуть просьба о помощи в сборе средств для лечения ребенка от лейкемии, а потом в течение часа говориться об очередной светской диве, на свадьбу которой угрохано ровно столько, что хватило бы сохранить жизнь сотне таких детей. Ты не заработаешь авторитет, если будешь тратить мало денег на развлечения, ездить на обычном автомобиле и не иметь дворца в Лондоне или Париже, который по большому счету тебе не нужен. Еще в начале века русские купцы строили на свои деньги больницы и приюты. Сейчас лучше угрохать их на чужую футбольную команду или самолет с сауной.