Через три часа примерок Кордия мечтала об одном: чтобы все наконец скорее кончилось. Она уже ненавидела модистку, наряды, сшитые по последнему крику моды, были для нее слишком откровенными. Они показывали ее шрамы, подчеркивали несовершенную кожу, и Кордия видела, как болезненно морщилась модистка, глядя на изуродованное тело. Это причиняло ей боль, и желание провалиться сквозь землю становилось все навязчивее.

Кордия только что выбралась из очередного платья и стояла в одной сорочке, едва достававшей ей до середины бедра, когда в комнату без стука вошел Штефан. На нем был мокрый плащ, в руках он держал шляпу. Лицо его было усталым, щеки покраснели. Он глянул на девушку, потом на груду нарядов, лежащих на кровати, деловито отобрал несколько платьев и отложил их в сторону. Кордия отметила про себя, что он выбрал все, что понравилось ей, – строгие теплые платья со скромным декольте и длинными рукавами, как раз для нынешней холодной погоды. Через пару недель повалит снег, и не хочется мерзнуть.

– Это для бала, – доставая платье алого цвета из атласа, сказал Штефан и выбрал еще одно, цыплячьего цвета, от которого Кордию покоробило. Она не любила этот цвет, он напоминал ей о бедах, случившихся с ней. Было в нем что-то лживое, скрывающееся за наивностью. – А в этом будешь сегодня.

– Господин, вы уверены? – спросила Грета, и в ее взгляде мелькнула тревога.

– Разумеется, – холодно отрезал Штефан.

– А что будет сегодня? – робко спросила Кордия, прикрывая руками грудь.

– Встретишься со своим настоящим хозяином, – бросил Штефан и посмотрел на Грету. – Приведи ее в порядок. У тебя два часа.

Кордия не находила себе места от тревоги. Хотелось метаться по комнате, чтобы как-то снизить градус паники, но вместо этого она сидела не шевелясь, позволяя Грете уложить волосы. Она попыталась разговорить служанку, чтобы узнать, что ее ждет вечером, но та упорно отмалчивалась. Те варианты, которые приходили ей на ум, были печальными и предсказуемыми, а значит, не стоит надеяться на хорошее. Она покосилась на купленные Штефаном платья. Если учесть это, то убивать ее вряд ли собираются. Одну вероятность можно вычеркнуть из списка.

– Держи, – протянув ей пузатый пузырек, сказала Грета. – Надушись, чтобы от тебя не так сильно пахло тюрьмой.

– Тебе знаком этот запах? – спросила Кордия, капая ароматное масло на запястья.

– К сожалению, – вздохнула Грета.

– Тюрьма Святой Улии? – спросила Кордия, поворачиваясь к девушке. Грета кивнула.

– Я все поняла, когда увидела твои шрамы, – сказала служанка. – Так бы я не стала с тобой откровенничать. Если уж быть совсем честной, то при первой встрече ты мне совсем не понравилась.

– Но почему?

– Подумала, что ты новая шлюха Штефана. Он часто их сюда приводит, и они начинают строить из себя леди, видимо, верят, что он на них женится, а мне все это высокомерие приходится терпеть. А потом еще выслушивать их рыдания, когда он выставляет их на улицу. – Грета поморщилась и вздохнула. – Потому что господину Райту никто не нужен. Да и он с таким скверным характером мало кому может быть мил.

– А Грег?

– Грег… – Губы рыжей тронула мечтательная улыбка. – Он очень милый. И, пожалуйста, не смей разбивать ему сердце! Я тебе этого не прощу!

– Вы…У вас отношения? – робко спросила Кордия, и ей стало неловко.

– Нет, не было и никогда не будет. Но это не отменяет того, что я чуточку в него влюблена, – улыбнулась Грета.

К ним заглянул слуга и попросил Грету спуститься на кухню. Когда дверь за ней захлопнулась, Кордия пожалела, что не спросила, какого она уровня и за что оказалась в тюрьме. Но тут же поняла, что ей не хочется даже мысленно возвращаться в прошлое. Она поднесла к носу запястье и вдохнула аромат духов – теплый, солнечный запах цитрусов и свежего чая. Запах любви и свободы, надежды на светлое будущее. Останется ли у нее все это после встречи с хозяином?