Бурый дружески потрепал его за плечо. Потом открыл ящик с инструментом на кабине. Выкинул от туда домкрат, набор ключей и достал буксировочный трос.

— Держи, — кинул он трос Шраму, — обвяжетесь как альпинисты, если кто сознание потеряет, двое его вытащат, — он посмотрел на Иву. Если двое потеряют сознание, трос надо будет перерезать и выбираться самому, иначе все сгинете. Не знаю, есть там остров Рай или нет, надеюсь, что вы доберётесь.

Бурый замолчал и залез в кабину. Захлопнул дверь, завёл мотор и поехал обратно в сторону части. Грузовик скрылся из виду.

— Пошли, — как то без оптимизма сказала Ива.

Закинув мешки за плечи, и прихватив трос, они втроём молча направились в сторону чёрного кластера.

— Пойду первым, за мной Зной, Ива ты замыкаешь, — говорил Шрам, обвязывая пояс тросом.

Убедившись, что все обвязались, Шрам первый шагнул на черную траву. Послышался тихий хруст, чем то похожий на звук раздавленного тонкого стекла. Какая мертвая тишина, удивился он. Потом сделал второй шаг, трава, снова лопаясь как стекло разлеталась на мельчайшие чёрные осколки больше похожие на пепел.

— Надо идти, — сказал сам себе Шрам и зашагал вперёд.

За ним в связке последовали Зной и Ива. Уже через десять минут пути Шрам ощутил не приятный звон в ушах. Начинала болеть голова. Воздуха не хватало, и он стал задыхаться.

— Надо идти, — говорил он сам себе и продолжал шагать, не оборачиваясь назад.

Вскоре к горлу подступила тошнота и его вырвало. Одежда прилипла к телу, пропитавшись потом. Но он не останавливался, продолжая идти вперёд. Глаза слезились.

— Надо идти, — твердил Шрам.

Головная боль уже была невыносимой. Казалось вот–вот и голову разорвёт на части. Мышцы были словно из свинца. Ноги переставали слушаться. В этот момент трос натянулся, не давая идти дальше. Большим усилием воли Шрам повернул голову назад. Упал Зной. Ива, медленно еле передвигая ногами, поравнялась со Шрамом.

— Тащи, — прохрипела она.

Они вдвоём перекинули трос через плечо и потащили Зноя за собой. Калаш и вещмешок пришлось бросить. Передвигалась шаг за шагом, из последних сил таща за собой бесчувственное тело. Шрам уже видел границу черноты, осталось метров двести не больше.

— Надо идти, — стиснув зубы, твердил Шрам.

Всё его внутренности горели огнём. Каждый новый шаг отзывался жгучей болью в каждой клетке его тела. Ива вдруг положила ему руку на плечо и тут же рухнула без сил. Шрам попытался сделать шаг, но тащить двоих он уже не мог. Упав на четвереньки, он понял, что сейчас потеряет сознание. Но всё же сделал усилие и с большим трудом продвинулся на метр. Черная пелена застилала глаза. Мышцы больше не слушались, но он сделал ещё усилие и ещё продвинулся на метр. Желудок снова скрутило и его вырвало зелёной слизью. Какое время он стоял на четвереньках не подвижно, потом протянул руку вперёд и уцепившись за черную землю продвинулся ещё на метр. И ещё. И ещё.

— Надо, — он понял, что даже говорить у него уже не было сил, но продолжал карабкаться вперёд. Рука коснулась мягкой зелёной травы. Чистый воздух наполнил лёгкие. Шрам издал вопль и уже ползком полз по траве, подтягивая за собой Иву и Зноя. Только убедившись, что его друзья больше не в чёрном кошмаре, он улыбнулся и потерял сознание.

— Шрам! Ты слышишь меня Шрам! — голос Ивы вырвался в сознание каким–то глухим эхом. Словно из глубокого колодца.

— Очнись же!