— Слишком независимая, это я заметил, — кивнул он. — И любопытная. Но, Луиза, есть вещи, которые касаться тебя не должны. Я найду дочь, но тебя втягивать в это не буду.

— Я уже в это втянута! По самое горло! — сев в медкапсуле, отодрала манжету и, задрав длинную рубаху, показала Шу ноги. — От чего ты меня уберечь собрался? Только хуже сделаешь, скрывая все.

— Луиза... — в его голосе звучала твердость, только вот я уступать не желала.

Всю жизнь все на себе тащу, а тут нате вам — сиди в сторонке и жуй попкорн.

— Я не гурсанка, Шу, — вырисовывающийся расклад мне совсем не нравился. — Или мы на равных, или я не знаю, как быть дальше.Он молча смотрел на мои синюшные ноги. Да, выглядели они ужасно, синяки где-то чернели, где-то синели. Там в камере я не понимала до конца, насколько сильно их изувечили. Сейчас же мне было уже плевать на свое состояние, выбралась и слава космическим богам.

— Я не останусь в стороне, — уже тише произнесла, дожимая его. — Я не лезу вперед тебя, не делаю ничего без твоего одобрения, но тебе не удастся задвинуть меня в уголок.

— Несносная маленькая женщина, — кажется, сдавшись пробурчал он. — Я хотел просмотреть ближайшие станции, на которых ведется подозрительная деятельность. Дети... Дети товар специфический, не жизнестойкий. Если их и похищают, то всегда с четкими целями. Узнаем зачем — поймем, где искать.

Я сглотнула, услышав такое, но мгновенно взяла себя в руки.

— Скажи, тогда почему мы еще не смотрим эти станции? Там же где-то моя девочка. Да страшнее этого уже ничего не будет, Шу. Как ты не понимаешь?

— Мы их посмотрим, — он кивнул. — Но сначала ты отдохнёшь. Примешь душ в своей квартире и поешь.

— Слушай, законник, — я сложила руки на груди, — надеюсь, ты не собрался меня оставлять там, вроде как на созвоне. Если да, то я с твоего корабля и шагу не сделаю.

— Как же я мечтал услышать эти слова, — тихо рассмеялся он. — Нет, малыш, у нас с тобой плохое понимание менталитета друг друга. Гурсан никогда не оставит свою женщину где-то одну, ибо точно знает — самое для нее безопасное место за его спиной. Женщина всегда при нем, в любой ситуации. — Он поднялся с кресла и подошел ко мне. Вернув манжету на запястье, уложил меня в капсулу и накрыл покрывалом. — На равных не обещаю, Луиза. За мной — это пожалуйста. Но тебе придется слушаться меня. Всегда. И если я сказал спать, значит, нужно спать.

— Нет, — воспротивилась я.

— Упрямая, — он покачал головой и пригладил мои непослушные локоны. — Вы, человечки, все такие? Хотя чего я спрашиваю. Тем, с кем я близко знаком, палец в рот не клади. Оттяпают с рукою.

— Криста, — вспомнила я свою воспитанницу.

— О, — он закивал и рассмеялся, — эта вообще кошмарный сон любого гурсана. Как выразилась ее дочь: любому глаз натянет на.. — он не договорил, немного смутившись.

— Любимая фразочка в нашем приюте, — я кивнула, состряпав серьезное выражение лица. — Оюта так пугает старших. Так и заявляет: сейчас придет моя мама и натянет вам глаз на, пусть будет, попу. Хотя там несколько грубее звучит. Подростки, что с них взять. А Криста всегда была боевой. Посылая ее на Оюту, я была уверена — эта долетит. И знаешь, Шу, вот если ты начнешь утаивать от меня информацию о моей девочке — я тебе точно что-нибудь на зад натяну. Правда! Даже не сомневайся в этом. Просто вспомни, кто был воспитателем у Кристы и ее Юлы.

Гурсан снова тихо посмеялся.

— Ладно, впечатлила, мелкая. Считай, я проникся и устрашился. Но сейчас отдыхай. Нам лететь еще двадцать минут. — Он поднял руку и нежно пригладил костяшками пальцев мои разметавшиеся по подушке волосы. — Все время гадал — насколько они мягкие. И все равно ощущения превзошли ожидания. Ничего, Луиза, притремся. Космос создает самые крепкие пары. Тут или ужились и нашли все точки компромиссов, или кто-то выходит через утиль полетать.

— Через утиль? — не поняла я.