Поднявшись, я медленно поползла за пакетиками. Ноги не держали, голова кружилась. Я не понимала, что со мной. Схватив свой паек, заметила, что у соседа слева лежат на полу уже три пакетика. Тревога кольнула сердце. Подняв их, я поползла к противоположной от койки стене. Что-то громко треснуло и двигаться мне мгновенно стало легче.

«Юбка разошлась по шву» — сообразила я.

Добравшись до соседа просунула руку в решётку и коснулась его плеча.

— Проснись, — мой голос звучал непривычно хрипло. — Я принесла тебе еду.

Прошло несколько мгновений прежде, чем он с трудом повернулся ко мне. Лицо заплыло от синяков, губы сплошное месиво.

— Спасибо, — прохрипел он и забрал у меня эти проклятые пакетики. Его кисти были сбиты в кровь, но парень ловко разорвал пластик зубами.

Похоже, выглядел он хуже, чем себя чувствовал.

— Ты знаешь, где мы? — тихо спросила я, глядя в коридор.

— Конечно. Станция «М752», — выдохнул он поморщившись.

Мне это ни о чем не говорило. Я не понимающе вглядывалась в него и силилась понять, куда меня занесло.

— А, еще ни разу не попадалась, — улыбнулся он, продемонстрировав мне отсутствие одного переднего зуба. — Тогда запоминай. Никогда не кричи. Нельзя. Эти, что сейчас, смена нормальная, но завтра — послезавтра с Плутона прибудут другие. Они как звери. Особенно женщин любят. Посвежее. Кричать нельзя. Подходить к решеткам, пока надзиратели не ушли, нельзя. Даже не дыши! Изобьют и не посмотрят, что баба.

— Но что это за место? Тюрьма? — от страха у меня затряслись поджилки.

— Нет, — он слабо покачал головой и поморщился от боли. — Сортировочная.

— Что? — не сообразила я.

— Станция сортировки, — терпеливо разъяснил он. — Здесь расфасовывают товар.

— Какой товар? — я бестолково хлопала ресницами и силилась разобрать, о чем мне толкуют. — Это тюрьма такая?

— Нет. Ты товар, я товар, — негромко произнес он. — Я тут не впервые. Бывал уже. А как понял, к кому опять угодил, свалить хотел. Уйти с боем. Не вышло, — он обвел рукой свое лицо. — Разукрасили так, что и мать родная не узнала бы. Будешь орать и тебе не только ноги перебьют, но и ребра сосчитают. Бабам они только лицо не трогают, чтобы товарный вид не потеряло.

Он тихо засмеялся, а у меня потемнело перед глазами.