– Да, как тебе только было не стыдно играть с чувствами бедной девочки?! – воскликнула Джейн, вскакивая со своего места и закипая от негодования, готовая растерзать своего нерадивого братца за такие глупые поступки.
– Эй полегче, сестрица. С тех пор уже год прошел, – обороняясь ухмыльнулся Эйден. – Тем более я уже тогда получил за это от Лукаса. Он застукал нас и испортил всю романтику. Я даже едва не схлопотал по физиономии.
Молодой человек весело глянул на своего серьезного брата-близнеца и решил больше не развивать эту историю. А Лукас выглядел совсем не радостным, он прекрасно понимал, что для брата окружающие женщины, проявляющие к нему повышенное внимание, являлись всего лишь развлечением, но Эмма была особенным случаем. Он знал ее с самого младенчества, девочка была дочерью тети Рэйчел, сестры их приемной матери Люси, потому Лукас и старался заботиться о ней и помогать во всем. Он всегда считал, что питает к ней чисто родственные чувства, как старший брат к младшей сестре. Но ровно до того самого дня, когда застал их с Эйденом вместе в саду целующимися. Он знал о ее увлечении братом и видел, как она крутилась вокруг него, бегая по пятам и пытаясь привлечь внимание и считал это просто детской привязанностью, но вскоре понял, как сильно ошибался…
Однажды днем он вышел в сад, чтобы найти Эмму, которую разыскивала Джейн и случайно увидел парочку, спрятавшуюся в тени деревьев. Девушка обнимала за шею молодого человека, который прижимал ее к себе и нежно, но настойчиво целовал в губы, опуская свои шаловливые руки по ее талии всё ниже и ниже… Неизвестно почему, но внутри Лукаса поднялась волна возмущения и гнева, словно кто-то покусился на нечто очень ценное и непорочное, чего касаться было запрещено, тем более Эйдену, который никогда ни к кому не относился серьезно. Но это же Эмма! Лукас оберегал ее сколько знал, а тут такое… Позже он старался объяснить свою вспышку гнева тем, что защищал честь девушки, попавшей в лапы к развратнику-братцу. Но тем не менее, чувства, которые вдруг возникли в нем, он никак не мог контролировать, поэтому сам не заметил, как преодолев расстояние, оказался возле парочки и, грубо схватив своего брата, оттащил от девушки и швырнул на землю. Раскрасневшаяся Эмма испугалась и убежала, стыдливо закрыв лицо руками и Лукас ее не винил, наверняка, он выглядел в этот момент ужасающе страшным. Он приблизился к брату и ухватив его за грудки, грозно предупредил:
– Еще раз прикоснешься к ней и тогда пеняй на себя! – его тихая угроза подействовала на Эйдена, как ушат ледяной воды. Таким разъяренным он не видел Лукаса еще никогда. С тех пор он старался мало общаться с Эммой и тем более не оставался с ней наедине, благо это было их последнее лето вместе.
Немного поостыв от того, что воскресил в памяти старые воспоминания, Лукас все же признал, что Эмма до сих пор влюблена в Эйдена и с этим ничего не поделаешь. Прошло столько времени, но ее увлеченность не угасла, а значит, возможно, это чувство гораздо сильнее, чем он думал. И, странное дело, втайне он завидовал брату.
Глава 3
Со дня отъезда Эммы Маклейн в Париж прошло уже три года. Она еще ни разу не была дома в Шотландии, потому что решила все свое свободное время посвятить практике в модном доме мадам Ловенель.
Эмма с детства имела склонность к рисованию, как и ее мама-художница, да и Рэйчел всегда поощряла это занятие у дочери. Но девочке было скучно рисовать пейзажи и портреты, она любила придумывать одежду для своих кукол и старательно делала эскизы новых образов на бумаге. Научившись шить, она реализовывала свои идеи и одевала кукол в новые костюмы и платья, а позже изготавливала модели и для себя. Наблюдая за увлечением дочери, Рэйчел предложила ей и дальше развивать эту страсть, которая в итоге может открыть в ней настоящий талант. Девушка была очень рада поддержке матери и, согласившись, стала подыскивать для себя подходящее учебное заведение. Ну а где лучше всего учиться на дизайнера одежды начинающему модельеру, если не в самом центре этой индустрии! И выбор Эммы пал на институт Марангони в Париже, который находился в нескольких шагах от Триумфальной арки и площади Трокадеро с видом на вечный символ города – Эйфелеву башню, что обычно служит для многих дополнительным источником вдохновения.
Ни дня не сомневаясь, девушка решила поступать именно туда, поэтому после школы сразу подала документы. Рэйчел часто шутила, что их французские корни все-таки тянут Эмму в родные края, так как ее бабушка была наполовину француженкой и готовясь к поездке девушка упорно учила язык этой страны. В практике ей помогал их шеф-повар месье Шувье. Он был рад вспомнить свой родной язык, на котором не говорил уже очень давно, работая в шотландском поместье у Маклейнов и счастливо женившись на экономке и добрейшей женщине миссис Андерсон.
И вот ворвавшись в творческую жизнь, о которой она так мечтала, девушка полностью погрузилась в изучение материала, практикуясь у различных мастеров и дизайнеров одежды. Даже время на летних каникулах она не тратила попусту, а устроилась работать к мадам Ловенель, женщине с тонким чувством моды, у которой одевались многие знаменитости. Девушка оказалась усердной и талантливой, и хозяйка модного дома ее быстро заметила, оценив изобретательность и свежий взгляд юной ученицы.
В процессе своей учебы и работы Эмма встречала большое количество творческих людей, одним из таких был Пьер Мартен – молодой, но уже очень популярный фотограф и хороший друг мадам Ловенель. Они встретились на одном из модных показов и разговорившись, решили, что им просто необходимо стать хорошими друзьями. Пьер был веселым симпатичным парнем чуть старше самой Эммы и весьма интересным собеседником, а еще он знал английский, что сильно облегчало их общение, так как в основном девушке приходилось говорить со всеми только на французском. Они часто обедали вместе и пили кофе в свободное от работы время, гуляя по улицам Парижа и обсуждая все на свете. Эта парочка настолько сдружилась, что им было скучно находиться друг без друга и не делиться впечатлениями на различных модных мероприятиях, куда Пьера часто приглашали в качестве фотографа, а Эмма приходила, как гостья в сопровождении своей наставницы мадам Ловенель. Позже они обязательно где-нибудь встречались и весело обсуждали все, что им понравилось или показалось ужасно нелепым.
В один из таких теплых летних вечеров, когда они с Пьером в очередной раз прогуливались по парку Монсури, где девушка любила наблюдать за утками, обитающими на местном озере, молодой человек, бурно жестикулируя описывал свою встречу с одной из постоянных клиенток на модном показе. Состоятельная женщина в довольно преклонном возрасте, увешанная бриллиантами и мехами, требовала от фотографа идеального снимка на мероприятии, так как планировала потом разместить фото в каком-то журнале и написать о своем посещении модного показа. Эмма издалека наблюдала за этим процессом и ей было жаль бедного парня, которому приходилось терпеть все ее надменные замечания в его адрес. Девушка улыбнулась, слушая рассказ самого Пьера из первых уст.
– Так вот, я и говорю этой ровеснице Наполеона, что ее лицо будет выглядеть не таким сердитым и пугающим для ее читателей, если она хотя бы попытается улыбнуться. А знаешь, что она мне ответила? «Молодой человек, если бы вы знали сколько ботокса у меня в лице, вы бы не требовали от меня невыполнимого!», – последнюю фразу Пьер произнес театрально и с выражением, стараясь максимально точно изобразить высокомерный тон своей капризной модели.
Эмма прыснула со смеху и чуть не расплескала кофе, которое держала в руках в бумажном стаканчике.
– Так она, что же, вообще не может улыбаться? А я-то думаю, почему у нее все время одинаковое выражение лица, и она никогда ничему не удивляется! А она просто не может! – смеялась девушка.
– Тебе смешно, а я всю нашу фотосессию на полном серьезе считал, что она меня люто ненавидит, – покачав головой, ответил Пьер.
– Но зато у нее почти нет морщин, – сделала положительный вывод Эмма.
– Ну да, морщин действительно меньше, но я все равно знаю сколько ей лет, потому что она любит похвалиться своим знакомством с самим Сальвадором Дали, поэтому посчитать нетрудно.
Девушка снова улыбнулась. Ей давно не было ни с кем так тепло и уютно. Она могла болтать и сплетничать, когда была в хорошем настроении, жаловаться и плакаться в жилетку – в плохом и всегда рядом был Пьер – ее лучший друг здесь во Франции, которого она очень ценила. Но ее все же мучило любопытство, и Эмма задала ему вопрос, который не давал ей покоя уже очень долгое время: