Хватка немного слабеет.

— Ты едешь ко мне без вопросов, Ева. Через неделю мы расписываемся. Никаких истерик, никаких сцен. Ты будешь послушной девочкой, иначе я доведу начатое до конца.

У меня в глазах вспыхивает непонимание.

— Всегда хотел быть единственным ребенком, — его лицо искажается в гневе. — Давай, малышка, пораскинь мозгами. Кто, думаешь, тех двоих подослал? Вижу, что поняла. Ребятки должны были попугать, пару царапин оставить, но как-то перестарались. Хотя так даже лучше получилось, братец на горизонте маячить не будет.

— Зачем ты?..

— Не твое дело. Машину мою видишь? Идешь и садишься. Сама. Или мне снова с заведующим поговорить?

— Я пойду… Только позволь мне узнать, что с твоим братом… Хотя бы дождаться окончания операции…

— Ты меня не услышала? Либо исполняешь мои приказы, либо идешь выбирать цветочки на могилу. Какой вариант нравится больше?

В машине я забираюсь на заднее сиденье.

Александр привозит меня на какую-то квартиру, забирает телефон, от которого все равно никакого толка не было.

Он заталкивает меня в ванную комнату, брезгливо бросает «помойся» и закрывает дверь.

Вода под моими ногами окрашивается в красный. Беру первый попавшийся тюбик, отмываю волосы, пытаюсь хоть немного их распутать.

Дверь открывается без стука.

Стены у душевого уголка абсолютно прозрачные, так что Александр видит полностью обнаженную меня.

Прикрываюсь руками, как могу. Врезаюсь спиной в стену.

Если он сейчас захочет…

— Да не хочу я пока тебя трахать, успокойся. Шмотки тебе принес, не будешь же ты в своем грязном барахле ходить.

Только вот он не собирается уходить. Дергает стеклянную дверцу, выпускает скопившейся пар. Александр дотягивает до моих волос, наматывает их на кулак и заставляет меня сделать несколько шагов вперед, чтобы я оказалась ближе к нему.

Я не понимаю, что катится по щекам. Капли воды или выступившие слезы.

— Убери руки, Ева.