– Возможно, завтра утром. Абсолютно точно до вечера пятницы. Нужно ли мне записаться на прием?

Собеседник хмыкнул.

– Нет, записываться нет необходимости. Наш офис работает с восьми тридцати до четырех тридцати.

Он продиктовал адрес: офис находился на седьмом этаже здания в деловом центре, неподалеку от мэрии. Дженнер никогда не была в городской администрации, но могла поспорить, что с парковкой там хреново. Уж лучше доехать на автобусе.

Поблагодарив мужчину и повесив трубку, Дженнер принялась рыться в шкафу и в старых сумках в поисках карточки социального страхования. Она всегда обращалась с ней довольно беспечно, потому что помнила номер наизусть и не имела ничего мало-мальски завидного для кого бы то ни было. Что ж, теперь у нее появилось нечто, чего пожелали бы миллионы людей, и она беспрестанно кляла под нос собственную глупость, копошась в кармашках и отделениях всех старых сумок и кошельков, какие только смогла найти. Никогда, никогда больше она не будет такой легкомысленной. Если наконец отыщет чертову карточку, то положит ее в банковскую ячейку, которой у нее пока нет, вместе со всей прочей важной дребеденью, которой у нее тоже пока нет, но скоро будет.

В конце концов Дженнер сдалась. Вероятно, карточка давным-давно потерялась и отправилась на помойку вместе кучей другого хлама. Когда Дженнер получала права, карточка точно была при ней, но для замены прав та не требовалась, поэтому Дженнер перестала следить за ее местонахождением, а с тех пор, как были получены права, девушка уже трижды переезжала.

Значит, вся надежда на зарплатную квитанцию. Квитки Дженнер тоже не хранила. Обычно бросала их в сумку, когда обналичивала чеки, или кидала в бардачок «Гуся». Дженнер старалась не захламлять авто – потому что бедная тачка и без того выглядела хреново, – но сейчас не смогла вспомнить, когда в последний раз избавлялась от скопившейся в машине макулатуры.

Дженнер поспешила на улицу, отперла пассажирскую дверь и потянулась к бардачку. Из открытого ящика посыпались салфетки из фаст-фуда, пакетики с кетчупом, солью, перцем, соломинки для питья, растаявшие мятные леденцы, жвачка. Среди прочего мусора вывалились две помятые зарплатные квитанции. Схватив их, Дженнер прижала документы к груди, закрыла глаза и послала безмолвную благодарность Небесам, на случай, если Господь на связи.

Она занесла весь хлам вместе с бумагами в дом, где аккуратно вложила одну из квитанций в кошелек рядом с заветным билетом. Затем взяла ножницы, тщательно порезала второй квиток на мелкие кусочки, которые спустила в унитаз. С этого момента она будет очень осторожна с каждой, даже самой мелкой бумажкой.

Она глянула на часы: почти полдень. Уже нет времени съездить в центр и вернуться до начала смены, а внутренний голос подсказывал, что бросать работу пока не стоит.

«Может, на следующей неделе», – подумала Дженнер. О! Хорошо бы выяснить, как скоро можно будет получить деньги, потому что до этого времени еще надо как-то дожить.

Дженнер схватила трубку и нажала кнопку повтора. Когда ответил тот же самый мужчина, она спросила:

– Я вам только что звонила. После того как я принесу выигрышный билет, как скоро можно будет получить деньги?

– От четырех до восьми недель, – ответил тот.

– Вот дерь...! Да вы шутите. – Дженнер не верила своим ушам. Чертовски здорово, что она вчера не бросила работу!

– Не шучу, обработка претензий требует времени, и мы стараемся не допустить никаких ошибок.

– Спасибо, – выдохнула она и повесила трубку.

Хотелось что-нибудь пнуть. Восемь недель! Ни к чему ждать с заявлением о выигрыше, ведь рассмотрение ее заявки начнется не раньше, чем Дженнер объявится. Чем раньше она приедет в офис, тем лучше, и все равно ей, возможно, еще два месяца придется горбатиться на чертов мясокомбинат.

Можно было позвонить только одному человеку, чтобы выпустить пар, поэтому она набрала номер Мишель.

– Два месяца! – негодующе воскликнула Дженнер, когда подруга ответила. – Им нужно целых два месяца чтобы отдать мне мои деньги!