* * * * *
ФРЭНК ЛАРКИН НЕ МОГ УСНУТЬ.
Он встал с кровати и принялся мерить шагами каюту. По коже словно ползали муравьи. Что-то не так. Что-то не в порядке, но он не мог сообразить, что именно. Наконец понял, подошел к двери в коридор, распахнул ее и выглянул наружу. Дежурный охранник, Джонсон, встрепенулся:
– Проблема, мистер Ларкин?
Фрэнк уставился на телохранителя.
– Можешь идти, – резко бросил он.
Джонсон удивился.
– Но, мистер Ларкин, я думал…
– Не думай, – оборвал его Фрэнк. – От раздумий бывает больно.
Он и сам, видимо, не совсем ясно мыслил. Хотя за охраняемой дверью в каюте, конечно, безопаснее и отпускает преследующее ощущение слежки, так ему будет сложнее уединиться, когда придет время установить таймеры для бомб. Идиоты-подельники уверены, что сами взорвут заряды нажатием кнопки – ха, как бы ни так. Бомбы в подпалубных помещениях, установленные в местах, куда ему сложно добраться, не вызвав подозрения, действительно управлялись кнопкой, но подконтрольной только ему. А зажигательные бомбы здесь наверху снабжены таймерами, которые он самолично настроит с утра пораньше в свой последний день на земле.
Придурки уверены, что в их руках настоящие пульты, но их устройства – лишь муляжи. Единственная работающая кнопка у него, и в нужный момент он ею воспользуется, задолго до оговоренного с сообщниками часа. Если же его дверь под постоянной охраной, то как ему незаметно установить таймеры? Он явно был не в своем уме, когда приказал Миллсу организовать круглосуточное наблюдение. Это все опухоль, проклятый рак, укравший у него, помимо всего прочего, способность мыслить рационально.
Джонсон ушел, и Ларкин закрыл дверь, наслаждаясь затворничеством, в которое ввергла его жизнь. Он никому не доверяет. Ни в ком не нуждается. И хорошо, потому что у него никого нет.
* * * * *
НАУТРО КЭЙЛ, ПРИЩУРИВШИСЬ, НАБЛЮДАЛ, как Дженнер одевается. Минувшая ночь не отодвинула ее присутствие на второй план. Наоборот, крепло ужасное подозрение, что эта напряженная нацеленность на нее никогда не утихнет. Утром они занимались разными рутинными делами: принимали душ, завтракали, но все, что ему хотелось, – снова оказаться внутри нее. После долгой жаркой ночи было бы естественным почувствовать пресыщение и забыть о сексе на несколько часов, а то и дней. Но Дженнер его буквально убивала. Медленно и болезненно. Лучше бы его пристрелили – это по крайней мере не так больно.
– Что это ты напялила?
Дженнер скосила глаза:
– Обычный сарафан.
Он бы не назвал этот наряд обычным, при таком-то декольте. Тонкая синяя ткань обтягивала бывшую пленницу как вторая кожа. Подол едва доходил до колен, обнажая стройные гладкие голени. Щиколотки Дженнер, обвитые ремешками очередных забавных босоножек, выглядели чертовски сексуально.
О да, она точно желает ему смерти.
Сегодня они снова должны сойти на берег, на этот раз на Мауи. Тиффани пойдет с ними, поскольку она одинока и теперь сдружилась с Дженнер не разлей вода. Все остальные останутся приглядывать за Ларкином. Четверо будут следить за ним, пока он на борту, где, скорее всего, и останется, учитывая ту встречу в Хило. Фэйт и Райан сядут ему на хвост, если поднадзорному все же взбредет в голову покинуть судно.