Закат я встретил в измочаленном полубредовом состоянии. До проклятой проплешины оставалось километра три. Ни о каком беге я уже не помышлял. Стимуляторы глотал постоянно. Теперь главнейшая задача – не упасть на землю. Это – верная смерть. Необходимо ходить, ходить… Хоть на карачках. Но двигаться. Терпеть! Не лежать. Хотя бы полчаса…
Сил, чтобы приготовить рацию к работе, не было. Я лежал на траве и пытался прийти в себя. Солнце уже село. Наступила теплая звездная ночь. Но мне было глубоко наплевать на все. И на звезды, и на рацию, и на ночь… Огромное количество сожранных стимуляторов до предела истощило нервную систему.
Надо выкарабкиваться, а то и правда скопычусь на самом интересном месте фильма. И, достав дрожащими руками промедол из аптечки, всадил шприц в бедро. Минуты через три полегчало. Я полез в рюкзак. Достал рацию. Закурил. Всадил еще промедола в бедро. Надел наушники. Оживил рацию. И принялся вызывать кого-нибудь из царской гвардии.
На удивление, откликнулись довольно быстро. Причем те, кто надо. Ничего долго втолковывать не пришлось. Гвардейцы врубились в ситуацию моментально. К утру пообещали прислать вертолет.
Я отшвырнул наушники. Откинулся на траву. Попил воды, покурил. Попробовал заснуть, но ничего не вышло. Ночь выдалась теплая, костра можно было не разводить. Я просто лежал и пялился на звезды. Постепенно небо стало светлеть, звезды гаснуть. Рассвело. Послышался звук вертолета. Он сел невдалеке. Меня обдало ураганным ветром от лопастей, забросало клочьями жухлой травы и мелким хворостом. Но я даже не предпринял попытки встать или отвернуться. Просто закрыл глаза. Наконец пилот заглушил двигатель. Лопасти остановились.
Через несколько минут послышались шаги. Я медленно повернулся, нехотя открыл глаза.
И увидел дуло автомата, нацеленное мне в лицо.
– Великий князь Арнольд приказал вам произвести э… некоторые действия. В случае отказа нам приказано нашпиговать вам голову пулями, а труп сжечь, – сообщил сержант.
Позади него стояло около десятка солдат. Все с автоматами.
– Понятно, – ответил я. – Только если великий князь приказал мне станцевать чечетку или пройтись на руках, я пас. Стреляйте сразу, сержант.
– Нет, господин Бонифаций, ни о чем подобном не было и речи. Вы должны пару минут подержать во рту серебряное распятье и порезать руку.
«Ясно, – подумал я, – проверяет, не стал ли я оборотнем без его ведома».
– Давайте распятье…
Сержант осторожно протянул мне крестик с цепочкой. Я запихал его в рот и лег на спину.
– Довольно, господин Бонифаций… Отдавайте распятье.
Я показал сержанту кукиш.
– Никак не могу. Я его случайно проглотил.
– Бросьте шутить…
– Я и не шучу.
– Что же теперь делать? – растерялся гвардеец. – Это распятие нашего лейтенанта… Он мне голову оторвет.