Крутая лестница пару раз обвила здание спиралью и наконец свечой ввинтилась в самый центр. Окон не было, но на стенах пылали миниатюрные факелы, умопомрачительно пахнущие сладко-пряными маслами. Несколько раз лестница раздваивалась, убегая в стороны, но мотх-проводник упорно карабкался вверх.

Он остановился на круглой площадке, где заканчивались ступеньки. Площадка упиралась в огромные двойные двери, больше похожие на ворота.

Мотх змеей скользнул прочь и растаял в темноте.

Бросив на спутников предупреждающий взгляд — Судии! — Фелд потянул створку на себя. В лицо пахнуло новыми пряностями — уже не такими сладкими, как на лестнице. Леферия принюхалась — терпко, горьковато… Кажется, не ядовито. Хотя кто знает, какие здесь приняты компоненты для ядов?

Чья-то рука раздвинула шторы, сквозь которые пробивался красноватый свет, и взгляду предстала группа мотхов.

Они сидели кто на полу, кто на подушках, а кто в целых гнездах из подушек. Источник запаха тут же стал ясен — почти все курили трубки или прикладывались к пузатым, до блеска начищенным сосудам с носиками. Некоторые потягивали густой темный напиток из стеклянных чаш, другие переговаривались. Здесь были и глубокие старики, и еще относительно молодые мужчины — всего человек пятнадцать.

Ступив на порог, Леферия ахнула — и не от вида старейшин.

Над их головами завис колоссальный водянисто-бирюзовый туманный шар. Он слабо светился и занимал всю верхнюю часть круглой комнаты, заменяя потолок. Свет его рассеивался, не достигая нижней половины помещения, а на стенах горели те же миниатюрные факелы, не дающие дыма.

— Что это? — резко спросил Фелд, глядя на шар.

Один из мотхов, самый младший на вид, растянул в усмешке темно-серые губы:

— Вы скоро это выясните.

— Садитесь. Побудьте нашими гостями, прежде чем мы поговорим, — произнес другой. Откуда-то вынырнул слуга и указал на пустующую у стены груду подушек, перед которыми на низком столике стояли яства. Нарезанные ломтиками неизвестные плоды, щедро политые черным соусом, мисочки с густым розоватым варевом и пиалы, на дне которых в маслянисто-прозрачной жидкости покоились цветочные лепестки.

— Я бы предпочел поговорить сразу, — бесстрастно сказал Фелд. Нервозность в его тоне могла уловить только Леферия, потому что знала его достаточно давно. Шар под потолком не просто настораживал адвоката или пугал — он выбивался из его картины мира. Фелд, как зачарованный, постоянно возвращался к нему взглядом.

— Благодарю, — произнес Сигетнар, пожалуй, чуть громче, чем требовалось, и посмотрел на спутников. Затем взял предложенные плоские палочки и принялся за еду.

Леферия дернула Фелда за руку и поспешила сесть, пока они не нарушили каких-нибудь мотховских законов гостеприимства.

Сигетнар, конечно, не раз уже заставлял сомневаться в том, дорога ли ему жизнь, но вряд ли он пошел бы на самоубийство, еще не попытавшись выяснить, как мотхи связаны с Ложей Былого. Значит, еда не отравлена… Утешая себя этим, Леферия тоже взялась за палочки.

Угощение оказалось вполне съедобным, несмотря на то, что мотхи переборщили и с патокой, и с солью, и со всеми возможными специями. Старейшины, все до одного, пристально следили за каждым движением «гостей», точно кракены, подстерегающие добычу. Леферия с трудом впихнула в себя содержимое небольшой мисочки.

— А теперь побеседуем, — произнес глубокий старик, чью серую кожу покрывал коричневатый налет. Как по команде, мотхи возобновили курение, и дым снова повалил из трубок.

— Наши гости, — повторил молодой. — Гости, которые вошли в наш дом обманом. В былые времена в пустыне, которую мы называем Меххье, за ложь принято было убивать сразу… Мы слушаем ваши объяснения.

— Это не совсем обман, — сказал Сигетнар. — Мы оказались в ситуации, которую невозможно описать в двух словах, иначе часть истории обязательно окажется лживой.