– Ну и язва она у тебя, – прошептал Анджей.
– Так точно, полковник, – рассмеялся тот. – Но мне она очень нравится.
– Господи! – открыв сумки, ахнула Ирина. – И куда же все…
– Тезке, – не дал договорить ей Анджей. – Может, наконец покажете мне маленького Анджея?
Остановившись у двери, Каток спросил Иру:
– А это куда?
– Что там? – поинтересовалась она.
– Сладости разные, фрукты и напитки, – ответил за Катка Эдуард.
– В начале девяностых он все под собой держал, – раздраженно говорил Кавалер. – Брал где хотел. И питерские его отлавливали, и другие, кто мечтал заправки и придорожные кафешки под себя положить. Потом неприятности с ментами начались. Его несколько раз замочить хотели. И стреляли, и тачку взрывали. Под Ельцом он под перекрестный огонь попал, тачка сгорела, а он жив остался. Потом с ментами цепанулся с липецкими, и начали его парней брать. Он и исчез. Ну а без него вообще все заглохли. Семерых повязали, а кое-кто в тень ушел. Каток с ним где-то был. Где именно, не говорит. У полковника предки где-то недалеко живут. Но он с ними не особо контачит. Вот с ним перетереть надо, и пусть он…
– А сами-то мы не сможем разборку навести с этими черными? – зло перебил его мускулистый молодой мужчина. – Надо просто забить стрелку и разжевать им все по понятиям. А не въедут – мочить на хрен!
– У них с ментами налажено, – раздраженно отозвался седой толстяк. – Так что светанемся – и суши сухари, – криво улыбнулся он. – И в Тамбове менты у них куплены, и в Пензе. Так что голый номер с ними разбираться. Сами себе неприятностей кучу поймаем, и все дела. К тому же сейчас все заправки под себя ЮКОС сгреб. А с ними ссориться – долго не проживешь.
– Ну, положим, со всеми ментами добазариться хрен кому удастся, – проговорил мужчина со шрамом на лбу. – Конечно, кто-то прикрывает их до поры до времени. Как только в натуре ментовня займется этими черными, возьмут всех. Просто привыкли придорожные кафешки крыши иметь, вот и жируют черные, мать их! – плюнул он. – Те, кто начинал все это, сейчас бабки сделали и в бизнес ушли. Вроде как по закону навар мают. Мало тех осталось, кто начинал с перестройки. Одиночек полно, конечно, но они на крупняк не замахиваются. Таких, как полковник, считай, и нет уже, сейчас все под кем-то ходят.
– Поэтому он и свинтил, – усмехнулся мускулистый.
– Слушай, Кулак, – вздохнул толстяк. – Ты вроде как на полковника зуб имеешь. Разжуй, в чем дело, и тогда…
– Да не имею я на него ничего, – прервал его тот. – Просто он на нас кивает – мол, кавказцы у вас заруливают, – а сам в стороне остаться желает.
– А на кой хрен мы с ним этот базар начали? – усмехнулся мужчина со шрамом. – Вроде как помощи просили. Он и высказал то, что думает. Например, мне самому тошно. В натуре получается, что мы только базарим, и вне дела. А они, суки, бабки имеют. И мы ничего сделать не можем.
– Мочить их, козлов, и все дела! – предложил Кавалер. – А то мы только пытаемся что-то уладить. А они, суки, Ворона уже завалили. Сто пудов даю, их работа.
– Да в этом, пожалуй, только ментовня и сомневается, – усмехнулся мужчина со шрамом.
– А ты, Карта, кентом был у Ворона, – сказал толстяк. – И тут за кента разборку навести – святое дело.
– Ты же сам говорил, что не надо с ними связываться, – разозлился Карта. – А сейчас другой базар повел. Чего ты хочешь, Кок?