Аня и впрямь осталась одна. Тогда, после Виктора, ее поддержала бабушка. Мать лишь издевательски хмыкнула, сказав, что Аня — обычная дура. Анфиса же успокаивала и утешала. Аня много ночей проплакала у нее на плече. Тогда она твердо усвоила: никто, кроме бабушки ей не поможет. В ней Аня видела и подругу, и защитницу, и даже мать. А теперь ее не было… Она вновь осталась одна. На распутье. Некуда идти. Некому довериться. Неоткуда ждать помощи.
Громкая трель мобильного заставила Аню испуганно вздрогнуть. Она вытащила из кармана телефон и взглянула на экран. Звонила Надежда Ивановна — ее начальница. Стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно, она ответила:
— Да?
— Аня?! Немедленно в издательство! Это срочно!
Аня взглянула на чемодан, ручку которого сжимала изо всех сил. Словно он был якорем, способным удержать ее на поверхности, не дать затонуть и погибнуть.
— Я сейчас не могу…
— Что?! Как это не можешь?! Все ты можешь!
— Я… правда не могу… — Аня едва слышно всхлипнула и поспешила зажать рот рукой.
На другом конце возникла секундная пауза.
— Ты что… с молодым человеком?
Аня с трудом подавила истеричный смех.
— Нет, Надежда Ивановна. Я одна.
— Тогда приехать ты не можешь только в одном случае: если находишься при смерти. Все. Ничего не желаю больше слышать. Если не хочешь лишиться работы, то через час будешь у меня.
Надежда Ивановна отключилась, оставив лишь звенящую тишину. Лишиться работы? Она уже лишилась бабушки. Матери. И жилья… Остаться еще и без работы? Можно сразу прыгать с моста и прекратить собственные мучения. Аня же была трусихой. Она ни за что не осмелится покончить со всеми проблемами раз и навсегда. А еще она была наивной идиоткой и мечтательницей. До сих пор верила, что и на ее долю у судьбы припасено что-то хорошее. Нужно только подождать… Еще немного.
ГЛАВА I. ПОБЕГ
— Анечка, сейчас на тебе все завязано. Лика хочет только твою обложку. А мы теперь не в том положении, чтобы отказывать ее капризам. У Браненко — двойня. Они с Ирочкой зашиваются. А Герман задумал «Тайны и любовь» перезапустить. Ты же понимаешь: кроме тебя некому с серией работать. Так что хватит слезы лить, детонька. В нашем деле так: чуть дашь слабину, и на твоем месте уже десяток новых. На талант не посмотрят. Хотя я признаю, что такие, как ты, на дороге не валяются. Но никто не будет ждать, пока ты… соберешься с силами.
Надежда Ивановна взяла ее в оборот и битый час не выпускала из своего кабинета, втолковывая, как важно сейчас не опускать руки и работать, работать, работать. Словно действительно верила, что в работе спасение от всех неприятностей. Ане же хотелось уползти отсюда, забиться в самую глубокую нору, какую только сможет отыскать, и уснуть. Прижать колени к груди, закутаться в старое колючее одеяло и сделать вид, что ничего ужасного не случилось, что ее жизнь не жалкая и не убогая.
— Так что давай. Бери себя в руки и начинай трудиться! Работа — панацея от любой проблемы. Мигом забудешь обо всех неприятностях. А там что-то и хорошее случится.
Аня горько усмехнулась. В ее жизни очень редко происходило что-то хорошее. Да и затем обязательно следовала какая-нибудь неприятность. Наверняка и сейчас судьба уготовила ей очередную подлянку. В душе царило странное предчувствие: должно произойти что-то, что добьет ее окончательно. И никакая надежда на счастливое будущее ее уже не спасет.
— Я понимаю, на тебя многое сейчас навалилось. Но как известно: работа — лучшее лекарство. Тем более, ты же знаешь Ликочку — она теперь ни о ком не хочет слышать, кроме тебя. Слышала, что она сделала с эскизом Петрушевского? Порвала у него же на глазах. Я думала, беднягу кондрашка хватит. Нервный срыв ему гарантирован. Но жив, и слава Богу.