Острый кончик ножа пропарывает куртку и упирается мне в бок, прикрытый локтем.

— Просто иди. — бормочет Вадим, наклонившись к самому уху. — Домой.

Я выгибаюсь дугой, весь мир сосредоточен в одной крохотной точке, точке, где моя раскаленная от бега кожа касается ледяного металла. Отчаянным взглядом шарю вокруг, цепляюсь за лица прохожих. Никто не смотрит. Никому нет дела.

Крошечный шаг, еще и еще. Дыхание на щеке. Снег на лице тает, стекает за шиворот, смешиваясь со струйками пота.

Вадим выдергивает ключ из моего кармана, открывает подъезд, запихивая меня внутрь. На секунду мелькает полубезумная мысль бежать и ломиться во все двери на первом этаже, но пока мне будут открывать…

Он успеет разрезать меня на пару десятков лоскутков.

По подъезду он меня практически тащит, приподнимая одной рукой над ступеньками. Я вижу только грязно-белый потолок и редкие лампочки в сетчатых стаканчиках. С этого ракурса я окончательно теряюсь и перестаю понимать, где я.

Несколько труб в потеках краски, металлическая лестница, перекладины морозят пальцы. Вадим нетерпеливо подталкивает меня наверх.

Какие-то подпорки в пятнах ржавчины — мозг передал управление автопилоту и теперь равнодушно фиксирует картинки окружающего мира. Я же смерзлась где-то в глубине собственной черепной коробки и не могу выбраться.

Вадим распахивает какую-то невысокую дверцу и выходит, выволакивая меня под локоть. Теперь прикрывать нож нет никакой необходимости, уже никто ничего не увидит.

Ветер бьет с такой силой, что я не могу вдохнуть, как будто лицо накрыли подушкой. Вадим вполголоса ругается, подтягивает меня немного выше. Снег скрипит под подошвами.

— Смотри, как красиво. — шепчет он, прижавшись к моему виску.

Невысокий бортик отделяет нас от бесконечной пустоты. Я пытаюсь затормозить, упираясь пятками, но оставляю две длинные борозды — и только.

Голова начинает кружиться, черно-белый двор внизу закручивается воронкой. Нож летит куда-то в сторону.

— Я не хочу делать тебе больно, правда. — Вадим разворачивает меня лицом к себе, а спиной к десятиэтажной бездне. — Просто я так больше не могу. Я правда старался.

Он вглядывается мне в глаза, его зрачки пульсируют в каком-то диком танце, то сжимаясь в точку, то расплываясь кляксами во всю радужку, губы нервно подрагивают, уползают куда-то вбок, открывая зубы.

— Вадим, не надо. — бормочу я, цепляясь за его рукава. — Пожалуйста. Давай спустимся отсюда…

— Мы спустимся. — почти с нежностью шепчет он. — Уже скоро.

Резко перехватывает меня за плечи и разворачивает, прижимая спиной к себе, делает шаг и пинком перебрасывает мои ноги через бортик.

Время замирает — я вижу свои ботинки, висящие в воздухе и беспомощно дергающиеся; вижу, как подъезжает машина далеко внизу. Здесь, наверху, только шум ветра в ушах. Немеют кончики пальцев, с такой силой я вдавливаю их в плотную ткань куртки, ломая ногти.