— Никакого спокойствия в этом доме. — я сползла с дивана и побрела в ванную.

Полночи мой мозг был занят, строя самые невероятные версии моего спасения. Под утро я так устала сама от себя, что попыталась вообще не думать, вместо этого представляя пушистых белых овечек. Пересчет животных — интересно, а почему именно овец? — не задался с самого начала. Одни овцы на полпути передумывали и шли обратно, другие не шли вообще, третьи превращались в комки ваты, какие-то вовсе слипались, как листы книги, и внезапно раздваивались. Как прекратить этот блеющий хаос, я не представляла.

— Я даже с собственной фантазией управиться не могу. — тоскливо сообщила я потолку, исполосованному светом фонарей. — Позорище.

Теперь я щурилась на свое отражение в зеркале, подумывая, чего бы такого капнуть в глаза, чтобы они открылись и были не очень красные, и предстоящий день заранее почти ненавидела.

Чтобы ненароком не показаться мне немного лучше, день расстарался: сначала в туалете с жутким треском вспыхнула и погасла лампочка, потом я облилась чаем, заодно облив орущую под ногами кошку, а перед выходом молния на зимних сапогах заела на середине, не поддаваясь ни на какие манипуляции и угрозы.

— Да чтож такое! — я уже готова была разрыдаться. Полностью одетая, вспотевшая и уже практически опаздывающая, кое-как стянула полурасстегнутый сапог и вытащила осенние ботинки. Все бы ничего, но скользкие они…

Насколько они скользкие, я ощутила в полете, когда поехала прямо на ступеньках трамвая, пытаясь из него выйти. Летела, судя по ощущениям, долго, и уже приготовилась позорно растянуться на остановке, но приземлилась намного мягче.

Точнее, повисла на чьих-то вытянутых руках.

— Попытки самоубийства продолжаются? — сверху на меня смотрели подозрительно знакомые серые глаза. Чуть ниже глаз организовались симметричные ямочки, слегка замаскированные щетиной.

— И вам доброго утра. — пробормотала я, вставая на ноги. Правая тут же поехала в сторону, и я вцепилась в соседа, как в спасательный круг. — Извините, что-то у меня сегодня…

— С конечностями не ладится. — подсказал он, за локти удерживая меня на месте. — И давно вам так не везет?

— Мы же определились, два наезда для перехода на «ты» маловато, а вот два наезда и одно падение — уже нормально. — я прижала к себе сумку и с тоской смерила взглядом расстояние до работы. Три остановки, говорить не о чем…может, на коленках ползти? — И вообще, мне только при вас так не везет…

Тут же вспомнила свое неудачное знакомство с Олегом и прикусила язык.

— Врешь. — сходу определил парень, подцепляя меня под локоть. — Совершенно случайно я ничем не занят и могу отбуксировать до…куда идем? В общем, до точки назначения.

— Очень благородно. — определила я, но в руку вцепилась, а что еще оставалось? Предательские ботинки снова поехали куда-то совершенно самостоятельно. — А ты тут…по делам?

— Вроде того. — согласился он, перетаскивая меня через дорогу. — Но с ними я уже закончил, а тут такая удача — не каждый день на меня соседи вываливаются.

Я украдкой принялась рассматривать его — в первые встречи, кроме глаз, ямочек и бампера, в памяти ничего не осталось.

Прямой, немного вздернутый нос, квадратный подбородок, упрямо выдающаяся челюсть, длинные темно-русые ресницы, густые брови. Выше меня на голову, лицо как лицо, пока не улыбнется…

Тайно разглядывать я, оказывается, не умею. Парень перехватил мой взгляд и улыбнулся, я даже глаза отвести не успела.

И поняла, что иду практически в обнимку с малознакомым — два наезда, как ни крути, близкими отношениями не назовешь — парнем, и не шарахаюсь, не истерю и даже не пытаюсь убежать куда подальше. Впрочем, побег технически невозможен, так что…