– Ёшь твоёшь! – раздалось в ответ на смачный хруст свёрнутого носа. Удар левой в кадык заставил ментюху захрипеть, уронить автомат и схватиться освобождёнными руками за горло.
Удивлённые глаза появились из-за сжатых замков ладоней, спичка потухла. Пахан молниеносно метнулся в сторону так неудачно выбравшего время для перекура легаша и повалил его в грязь, предварительно опустив могучий кулак прямо на «звёздочку» горящей сигареты. Сразу же в сторону фургона помчались трассирующие пули, дюжина славных ребят с автоматами приняли исходную позицию, пытаясь на корню зарубить попытку побега.
Всё произошло за несчитанные секунды, и Кривой, старательно мочившийся на покрышку, только и успел повернуть голову в сторону выстрелов, как три пули врезались во впалый живот. Боль напомнила взрыв в левом глазу, когда по нему хлестанул ремешок со свинцом в пряжке, и Иван Иванович Чиж был убит прохладным сентябрьским утром «при попытке к бегству». Он шлёпнулся в лужу, разбавленную собственной мочой, гулко проелозив по закрытой дверце фургона. Рядом с ним корчился в агонии человек, собиравшийся провести этот день на тёщином огороде.
Охранник, замыкающий замок решётки, обернулся ещё на первый звук удара, и сразу же был притянут тремя парами рук, а четвертая сдавила горло. В самое ухо вонзился хриплый, неуверенный шёпот с кавказским акцентом:
– Ключэ, сволэчь, ключэ!
Стоящие во дворе зэки очнулись, когда увидели падающего, схватившегося за живот Кривого, сразу же сообразив, что являются зрителями блестящей импровизации, о которой можно потом будет неоднократно рассказывать новым сокамерникам, может быть…
– Лечь! Всем лечь! – короткая очередь стайкой саранчи защёлкала над головами.
…им дадут хотя бы увидеть, чем всё закончится?
Пахан, скрипя зубами и не обращая внимания на саднящую боль в ободранных и обожжённых сигаретой казанках, усердно мутузил мента. Тот не оставался в долгу. Пули их не касались – ребята боялись попасть в своего. И два сомкнутых тела постепенно откатывались за фургон. Легавый, сплёвывая табак из раздавленной во рту сигареты, сдался после повторного соприкосновения затылком с поверхностью планеты с названием Земля. Пахан сдёрнул с его плеча извозюканный в грязи автомат, прижал к животу и выпустил обойму в распахивающуюся дверцу кабины, откуда выскакивал на помощь товарищу молоденький водитель. Когда его ноги коснулись земли, душа уже беседовала с апостолами. Ненужный, с пустой обоймой, автомат шлёпнулся рядом. Пахан в два прыжка оказался в кабине, рывком включил зажигание, искорябанной рукой схватил набалдашник переключателя скоростей, рванул руль, до отказа нажимая на газ и отжимая сцепление, задницей ощущая, как квартет славных ребят дырявит стенки фургона.
Покрышка, елозя и разбрызгивая грязь, перескочила ноги паренька, чья душа только что сделала шаг по райским кущам. Оставленная открытой дверца кабины захлопнулась сама по себе секунд через тридцать, а распахнутая сзади створка – через сорок минут, и то – когда взбесившийся автофургон окончательно остановился, врезавшись в дерево, а выпрыгнувшие из него люди ворвались в дремлющую тайгу…
7
На завтрак выдали на удивление аппетитные фаршированные творогом блинчики, крепкий чай и банку концентрированного молока в качестве сухого пайка. Персонал санатория тщательно готовился к эвакуации, то и дело уезжали грузовики, увозя мебель и аппаратуру. Половина отдыхающих, в данный момент не занятая добровольцами при погрузке, поддалась чемоданному настроению. После завтрака у входа их ожидал автобус. Балагур, придерживаясь традиции, взял вторую порцию. Сделавший утренний кросс вокруг здания Спортсмен был бодр и пытался шутить. Шурик ел вяло, насильно запихивал в себя лёгкий завтрак. Молчун поглощал пиво из своих запасов – ничего крепче пива, когда хотелось, он решил себе не позволять.
В столовой царило осторожное оживление, поэтому, как только открылась дверь, головы повернулись в сторону вошедшего. Главврач – сухенький, высокий старичок с чеховской бородкой, окинул столовую беглым взглядом и подошёл к поварам, которые переворачивали уже ненужные огромные кастрюли вверх дном, ожидая окончания завтрака, чтобы вымыть посуду и отправиться по домам вместе с отдыхающими.
– Машу, медсестру, не видели?
– Валька, медсестру не видела? Нет.
Главврач поскоблил подбородок, покачал головой, хотел было уйти восвояси, но в дверях столкнулся с одетым в приличный костюм с галстуком Новеньким и с полковником Костенко, те попросили его задержаться.
– Господа и дамы, минуточку внимания! – попросил полковник.
Внимания было не занимать, поэтому он откинулся на услужливо пододвинутом Новеньким стуле, заложил ногу за ногу и произнёс:
– Вчера вечером я делал объявление насчёт вашей вынужденной эвакуации в связи с чрезвычайными обстоятельствами. И обращался к некоторым индивидуально. Кто слышал – знает: в тайге затерялся вертолёт с тремя пассажирами. Все спасательные службы заняты на пожаре, а требуется организовать маленькую экспедицию. То есть сформировать отряд из добровольцев. Они снабжаются необходимой амуницией и по окончанию спасательных работ получат солидную денежную премию.
– Ну уж нет, – раздалось из-за четвертого от окна столика, и все посмотрели на Лысого, – мне Чернобыля вот так хватило, – он провёл ребром ладони по горлу.