Если она – тьма, то откуда эта боль?

– Все уже, – он обнимает её, столь бережно и осторожно, будто и сам боится, что она вот-вот истает. – Все уже закончилось…

– Твои братья… они порой так на меня смотрят. И Командор Лассар. Он хочет меня убить.

– Ты ошибаешься.

– Нет, – она покачала головой. – Я это чувствую. Просто… когда ты рядом, он держится. А когда тебя нет… он подходит. Близко так. И смотрит. Смотрит. Только смотрит, но я с ума схожу от его взгляда! Не уезжай!

Она хватается за его руки, будто ищет спасения. И столько отчаяния в хрупкой её фигуре, что даже мне становится жаль её.

– Я умру, если ты уедешь! Они все… они думают, что я должна была остаться там, в горах… они… они…

– Тише.

– И Командор… особенно он. Я знаю, что он тебе говорит! Что я одержима.

Мудрый Лассар.

И надо с ним поговорить. Он должен бы помнить. Такое хрен забудешь. И возможно, то, что сокрыто в его памяти, поможет мне разобраться в происходящем.

– Он ведь говорил?

– Он просто очень древний. И он видел, как рушилась Империя. Это оставляет свой след.

Его пальцы скользят по полупрозрачной щеке.

– Вот и мерещится всякое. А братья поймут. Мы ведь все проверили, правда?

Полувздох-полувсхлип. И я сжимаю кулаки. Мужчины. Самоуверенные. Влюбленные. Бестолковые. Все и сразу. И вновь же, закричать бы, предупредить. Только… он бы не послушал.

Наверное.

– Они согласились, что в тебе нет тьмы… а Лассар… ему давно пора отдохнуть. На этот раз он слишком уж задержался.

– Он не захочет уходить.

– У него не будет выбора, сердце мое.