— Некоторые умники полагают, что война зависит от мужества солдат, — заявил как-то майор.

— А разве не так? Вот если бы не мужество людей под Москвой в сорок первом…

— Ты путаешь. Я сказал война, а ты говоришь о сражении. Сражение действительно зависит от солдат, а вот война… Никакое мужество не поможет, если снабженцы не смогут вовремя подвезти боеприпасы, новую одежду, провиант. Патовая ситуация в Первой мировой во многом связана не с системой защиты, а именно с проблемой снабжения. Прорыв Брусилова, Юго-Западный фронт… Но войска смогли наступать ровно столько, насколько хватило их запасов. Потом они закончились, тылы отстали, грузовиков мало, а подводы не успевают за наступлением. И так на всех фронтах. Вот и проиграна война с выигранным сражением. Наполеон вёл лучшую армию Европы, выиграл до Москвы почти все сражения, но Кутузов перехватил коммуникации и очень скоро эта лучшая армия превратилась в сброд. Потому войны ведут полководцы, а выигрывают их снабженцы. Вот и изучай эту истину на собственном опыте. Пригодится.

Я и изучал. Задумавшись над словами майора, я потеребил преподавателя военной истории, и мы с ним занялись изучением того, как эту проблему решали в древности. Хорошо иметь транспортную авиацию, тысячи километров железных дорог, десятки тысяч шоссейных. А как быть, если из всех возможных средств снабжения — телега и раскисшая дорога, которая весной и осенью превращается в месиво? Похоже, серьёзно проблемой снабжения озадачивались только римляне, для чего и строили свои дороги, которые верой и правдой служили в любое время года, обеспечивая легионы всем необходимым в любой точке империи. Ну, естественно, ещё водный транспорт.

Потом майор решил заняться индивидуальной подготовкой… своей. Заключалась она в том, что ему давалась фора в четыре часа, а потом весь отряд под моим командованием выходил в погоню. Опыт я уже имел и потому в болото больше никого не загонял, да и остальные бойцы помогали мне по мере сил. Однажды Линьков подошёл ко мне:

— Ну что, суть игры уяснил?

— Уяснил, — ответил я, потирая бок, по которому меня хлестнула ветка ловушки, подготовленной майором. Привяжи он к ней колья, и всё могло бы закончиться не только ушибом.

— В таком случае теперь твоя очередь убегать. Фору тебе дадим побольше — пять часов.

Меня поймали через три часа после истечения времени форы. А я-то думал, что хорошо спрятался… считал себя уже подготовленным в плане выживания. Оказалось, что просто выжить в лесу и выжить, когда за тобой ведут охоту профессионалы, совершенно разные вещи. Линьков при разборе занятия был безжалостен и язвителен. По его словам, единственное, что я могу, — играть в песочнице. А в конце дал совет:

— Ты допускаешь одну ошибку дилетанта. Пойми, твоя задача не уничтожить всех преследователей, а уйти от погони. Твои ловушки рассчитаны на то, чтобы убить, но смерть товарищей может заставить удвоить усилия по твоей поимке, и ты добьёшься обратного желаемому. Раненый же отвлечёт как минимум двоих от погони — самого раненого и того, кто должен будет помочь ему выбраться. К тому же раны могут быть опасны… многие спокойно смотрят в лицо смерти, но испугаются стать инвалидами. Глядя на раненых, они станут осторожнее, и тебе будет легче уйти…

Я разозлился и в следующий раз подготовился получше, разработав план заранее. Наша База находилась в глубине тайги, до ближайшего жилья было километров четыреста. Это давало нам возможность тренироваться, не беспокоясь о встрече с посторонними.

Как с самого начала и говорил майор, дело не в хитрых планах, а в опыте, который приобретается на тренировках. К концу занятий мне удалось скрываться от поисковых групп почти три недели — это был мой рекорд, который побить мне так и не удалось. Как потом признался директор, если бы я продержался ещё день, он бы отдал команду на возвращение. Обидно. Зато эта тренировка имела несколько неожиданные последствия. Виталий Дмитриевич встретил меня у входа лично. Я сделал краткий доклад и теперь ждал, когда меня отпустят наконец в горячий душ и мягкую постель. Директор же оглядел те лохмотья, в которые превратилась моя одежда, и хмыкнул:

— Хорош. А как обувь? Обувка прочнее, но… Александр Петрович, наша недоработка. Надо нам с вами заняться набором одежды для мальчика. Ему ведь там не три недели предстоит жить. Подберите материал и форму одежды. Также не помешает запасной материал, и надо бы научить нашего молодого друга шить.

Вот уж не думал, что вместо похвалы мне подбросят новые предметы для изучения. Подумать только, шитьё! Брр.