Я, конечно, не великий историк, но о том, как развивался на Земле технический прогресс, по роду прежних занятий имею некоторое представление. Чтобы восстановить дореволюционный автомобиль в первозданном виде, нужно знать, как и из чего этот автомобиль сделан и в точности повторить технологии тех времен. Конечно, намного проще изготовить недостающие детали из современных материалов на станках с ЧПУ или воткнуть вместо «родного» двигателя серийный, но стоимость подобной подделки невелика, и любой эксперт выявит такое фуфло за полминуты. Антикварные автомобили стоят миллионы долларов, и коллекционируют их фанатики, разбирающиеся в этих вопросах не хуже специалистов. Я в прошлой жизни крутился в этом бизнесе и даже сумел сделать себе имя, поэтому подошел к стоящим передо мной задачам со всей серьезностью.

Тележное колесо состоит всего из нескольких простейших деталей, но в древности каждая деталь подгонялась по месту вручную, и фактически каждое колесо являлось штучным изделием. Практически любой взрослый мужчина того времени знал, как сделать тележное колесо, но трудозатраты на изготовление этого колеса были слишком большими, поэтому колесо проще было купить у колесного мастера.

Технологию производства своего предшественника мне удалось понять по лежащим в сарае заготовкам, но я ее сразу отмел, потому что она оказалась чересчур затратной и не обеспечивала стабильного качества. Мои колеса должны выгодно отличаться товарным видом, ценой и качеством от изделий покойного Авдея, и, чтобы добиться этого, мне пришлось потратить на подготовку производства почти неделю.

Основа любого производства — это меритель и режущий инструмент, вот решением этой задачи я занялся в первую очередь. До той поры, пока не были изобретены штангенциркуль и микрометр, производство прекрасно обходилось простейшими концевыми мерами длины — предшественниками плиток Иогансона, измерительным кронциркулем и различными самодельными калибрами.

Я не стал изобретать велосипед, и к вечеру у меня уже был изготовлен кронциркуль, деревянный метр и набор плашек, с помощью которых я мог измерять размеры деталей с точностью до полмиллиметра. Конечно, мой метр отличался от эталонного метра двадцать первого века, но это дело пятое, потому что основным ноу-хау является десятичная система измерений.

Обеспечив себя измерительным инструментом, я занялся изготовлением каркаса для трофейных лучковых пил и двух разнокалиберных рубанков. Изготовив этот инструмент, приступил к работе над деревянным токарным станком с ножным приводом по типу швейной машинки. К концу недели я обзавелся довольно продвинутым агрегатом с механическим суппортом и поперечными салазками. Правда, все детали токарного станка за редким исключением были деревянными, но другого выхода у меня просто не было.

Для токарного станка пятнадцатого века ножной привод подобной конструкции, а главное суппорт с резцедержателем, являлся настоящим прорывом в технике, потому что данные новшества увеличивали производительность труда в разы.

История токарного станка уходит во времена фараонов, но тогда обрабатываемая деталь совершала возвратно-поступательное движение за счет обернутой вокруг нее веревки и деревянной рессоры по аналогии с луком. Конечно, на таком станке можно было вытачивать простейшие детали вращения, но точность изготовления и качество этих деталей сильно хромали, а производительность была на порядок ниже, чем у станка с ножным приводом, где заготовка вращается непрерывно. Токарь пятнадцатого века держал резец в руках, опираясь им на подставку, и точил детали на глазок, а о какой точности изготовления можно говорить в этом случае?

Когда токарный станок был готов к работе, у меня сразу появилась возможность поставить на поток изготовление спиц для тележных колес. Конечно, деревянный станок не отличался долговечностью, к тому же не обеспечивал особо высокой точности деталей, но с возложенными на него задачами успешно справлялся. Простота конструкции и доступность материалов, из которых станок был изготовлен, позволяли легко вытачивать любые запчасти для ремонта, к тому же со временем я намеревался заменить наиболее ответственные детали станка бронзовыми или железными.

Мало кому известно, что токарный станок инструмент универсальный, на нем можно изготовить практически любую деталь. Квалифицированный токарь запросто сумеет нарезать зубья на шестерне, просверлить отверстие или проточить по плоскости поверхность любой детали, заменив обработку на фрезерном станке. Я в школьные годы на спор за рабочую смену вытачивал на токарном станке кубик Рубика, а детали злосчастного нагана, не особо напрягаясь, изготовил всего за неделю. Не буду грузить читателей тонкостями токарной профессии, но прошу поверить мне на слово, что все вышеперечисленное абсолютная правда.

Большую помощь в работе мне оказал Прохор, ставший моим подмастерьем. Конечно, парень зачастую не понимал смысла моих действий и планов, но постоянно был на подхвате и практически полностью избавил меня от ненужной беготни. Новые для себя знания Прохор впитывал словно губка, а когда заработал токарный станок, то уже к вечеру следующего дня я мог поручить смышленому парнишке черновую обработку заготовок для спиц.

Десять дней напряженного труда пролетели будто одно мгновение, и можно было подводить первые итоги. Моя колесная мастерская вышла на проектную мощность в восемь колес за смену, и мы успешно выполнили первый заказ.

Утром одиннадцатого дня я отправил Прохора к первому клиенту с известием, что его заказ готов, и стал дожидаться появления заказчика в мастерской. Всем известно, что реклама — двигатель торговли, поэтому я не пожалел труда на финишную отделку колес. Не знаю почему, но я опасался, что непривычный вид нашей продукции не будет оценен по достоинству потребителем и мы зря потратили силы и время на придание своей продукции эксклюзивного товарного вида. Колеса можно было отдавать заказчику еще два дня назад, но мы с Прохором не поленились выжечь на спицах фирменный вензель и покрыли колеса купленным на рынке канифольным лаком.

Однако мои страхи не подтвердились, и заказчик буквально разинул рот от удивления, увидав колеса нашего изготовления. Мужик сунул мне в руки плату за работу и бегом убежал со своим заказом, видимо опасаясь, что с него еще могут слупить денег за товар такого высокого качества. Конечно, лишние траты уполовинили возможную прибыль, но обеспечили нас клиентами, которые уже на следующий день выстроились в очередь.

Практически весь следующий месяц мы с Прохором трудились от зари до зари и сумели заработать почти три гривны серебром, но затем поток заказчиков практически иссяк, потому что произошло затоваривание рынка. Конечно, желающих заказать наши колеса имелось в достатке, но у потенциальных потребителей банально не было денег.

Я был занят в мастерской с утра до вечера, поэтому не сумел вовремя отследить конъюнктуру рынка и не подготовил запасных вариантов. Как потом выяснилось, основными заказчиками моего товара были не местные жители, а купцы, приплывавшие в Верею за пушниной. Сначала они закупали колеса для своих обозников, но затем стали брать нашу продукцию как товар для перепродажи. Когда пушнина у местного населения закончилась, купцы уплыли, и торг постепенно перешел на меновую торговлю дарами леса и сельхозпродукцией. Чтобы не работать на склад, мне пришлось обменять последнюю партию колес на запас продуктов на зиму, и производство встало намертво.

Вместе с наступившим затишьем в работе появились и новые проблемы, главной из которых оказалась извечная русская беда — это огромное количество дармоедов, живущих чужим трудом. Увлекшись чисто техническими вопросами, я абсолютно забыл, что живу в мире людей, и в этом мире Александр Томилин никто, и звать его никак, поэтому сразу появились желающие поживиться за мой счет.

Первым по мою душу заявился староста Вереи Пахом Хромой, чтобы лично выяснить, кто это такой шустрый открыл бизнес на подконтрольной ему территории. К счастью, эту проблему самостоятельно разрулила Прасковея, откупившись от старосты парой ногат. Однако староста был только первой ласточкой, потому что боярыня Пелагея Воротынская, покойному мужу которой была отдана в кормление Верея, находилась в это время в Москве, где решала какие-то свои проблемы. Именно отсутствие в Верее боярыни и ее дружины позволило мне относительно легко организовать производство, но моя безбедная трудовая жизнь закончилась одним пасмурным летним утром.

Чужие руки выдернули меня из теплой постели, когда я досматривал очередной кошмарный сон из своей прошлой жизни. Двое крепких парней в кольчугах не стали церемониться с безродным бродягой и без предварительного стука просто вышибли дверь в мою каморку, а затем грубо стащили мое бренное тело с лавки, на которой я спал. Меня буквально волоком вытащили во двор, под ясны очи боярского тиуна Андрея Мытника, который процедил сквозь зубы:

— Ты, что ли, Алексашка — колесный мастер?