Он глянул на стоящую перед ним женщину. Высокая, плечистая, в лисьей шапке и телогрейке, что выглядело смешновато. Красивое русское лицо, но не ухожено, на вид лет сорок.

— Давайте по порядку. Как вас зовут?

— Я-то тут при чем? — возмутилась женщина.

— Свидетель не пустое место, а человек. Нам с вами еще работать вместе.

— Лидия Лапшина. Местная я. Из поселка Крюково.

Не нравился ей этот подполковник. Морда вся в оспинах, губищи навыворот и рожа сонная.

— Чем торгуешь, Лида?

— Пироги, хачапури, лаваш. Хлебом, одним словом.

— Убитого знала?

— А то как же! Тут шесть палаток, и все ему принадлежат. Моя в том числе.

— Как его звали?

— А я почем знаю. Они мне не представлялись.

— Убитого, а не убийцу.

— Фархад Катарзи.

— Азербайджанец?

— А хрен его знает. Но не узбек. Мусульманин, одним словом.

— И за что же его грохнули?

— Ну ты даешь, начальник. Бандюки, они и есть бандюки. Мотоциклов двадцать подкатило. Все пацаны молодые, в коже, с косынками на головах и с палками. Ну, такими играют в Америке…

— Бейсбольными битами.

— Вот-вот. Мы-то в шесть утра открываемся. Три палатки. Моя, Ашота и Нинкина. Она пивом торгует. А три палатки до сих пор не открыты. В десять утра придут. Автозапчасти, сувениры и тряпье. На них спросу меньше.