– Я бы не отказался на это посмотреть, – Калинин едва не смеялся. – Думаю, остальная часть тела так же идеальна.

Правильно подобранная интонация всегда срабатывает: я не злюсь и отвечаю в той же шутливой манере.

– Остальную часть тела ты посмотришь в следующий раз. Выйди, пожалуйста.

Он задумчиво надувает губы.

– Можно я просто отвернусь?

– Ладно. Только не подсматривай.

– Постараюсь.

Юра отвернулся к стене. Переодеваясь, я внимательно наблюдала за ним. Он действительно не подсматривал, хотя его так и подмывало. Но Калинин с достоинством выдержал это испытание. Ещё один зачёт. Ещё пара-тройка таких испытаний – и сессия закрыта. Говоря простыми словами, такими темпами я очень быстро прощу Юре его школьные выходки. Друзьями, может, мы и не станем, но иногда общаться с ним можно будет. Если, конечно, он сам этого захочет. Или же если всё не испортит. Достаточно одной подлой выходки, и Калинин по-прежнему станет врагом номер один, даже хуже.

– Уже можно поворачиваться? – раздался полусонный голос. – Пока я снова не уснул.

– Можно, – разрешаю я, поворачиваясь к туалетному столику. – Если не боишься увидеть меня без косметики.

– Чего мне бояться? – он садится на постели, потирая глаза. – Я же видел тебя настоящую.

Замираю на месте, едва не уронив ватный диск с уже нанесённым лосьоном. Хорошо, что флакон я уже успела поставить. Юра удовлетворённо хмыкает. Похоже, он и сам не ожидал такой реакции, хотя ему это понравилось.

– В школе ты не красилась.

Ах да, школа. Пожимаю плечами и возвращаюсь к макияжу, погружаясь в воспоминания.

Тогда мальчишки это называли «умыванием». Наверное, это была дань многолетним традициям. Не знаю, как во всём мире, но по всей России считалось необходимостью намыливать девчонок снегом. У нас на Кубани эта традиция соблюдалась крайне редко, поскольку и снега-то мы практически не видим. Бывает и по пояс сугробы наметёт, а бывает, что за всю зиму и на снеговика не наскребёшь. Но зато если выпадает такая возможность, то в первую очередь мальчишки караулили девчонок, чтобы умыть их первым снегом (хотя бывало, что за зиму снег бывал первым по два, а то и по три раза).

Но я пока отойду от темы и опишу ещё один важный момент. Я училась в то время, когда за макияж учениц уже не водили к умывальникам в сопровождении директора или других ответственных лиц, но и официального разрешения краситься ещё не было. На таких красавиц учителя смотрели косо, но ничего сказать уже не могли.

Так вот, я в классе была едва ли не единственная девочка, которая не любила краситься. Была ещё одна, но к тому времени она болела, так что оставалась только я.

В тот день первой была физкультура. Класс поделили на мальчиков и девочек. Мальчишки приходили ко второму уроку, поскольку они после уроков должны были представлять школу на городском чемпионате по гандболу. Поэтому получилось так, что собрались только одни девчонки. Этим персонажам делать было нечего, кроме как подкараулить весь дамский коллектив в ближайшем глухом углу школьного двора и намылить нас всех по очереди. Догадайтесь, кто был зачинщик всего этого. Более того, он намылил меня собственноручно, хотя была не его очередь. Перепрыгнув через три головы, он с особой тщательностью растер на моём лице огромный комок снега.

Но самое интересное в тот момент было то, что все девочки, кроме меня, были разукрашены, как попало: у кого потекла тушь, у кого сползла подводка, а кто-то покрылся хаотичными розовато-коричневыми пятнами румян и помад.

Было весело и я даже не обиделась на Калинина. Всё равно ведь я не одна пострадала.