– Ревность не лучшая черта при нашей работе, – устало вздохнула Анечка, поднимая голову. Эти слова ей следовало сказать прежде всего самой себе. Она поступила глупо, очень глупо и с далеко идущими последствиями, может даже вплоть до развода — только потому, что не смогла сдержать свои эмоции. Дурочка.
– Впредь буду держать себя в руках, – ответил Марк, и Анечка очень понадеялась на это, во всех отношениях. Целовать тоже не надо. Ни Марку, ни тем более Дэну, особенно после...
– Уж постарайся, – хрипло выдавила она. От воспоминаний о поцелуе Дэна и о том, что она видела только что, горло сжал спазм.
– Кофе хочешь? – предложил Марк, подняв стаканчик.
Анечка молча кивнула. Потянулась вперед, невольно мазнув прикосновением по его пальцам, припала к краю стаканчика там, где его касались чужие губы. Ей было абсолютно все равно сейчас, а Марк... сам обещал.
12. Крутой поворот
Так мерзко Дэн давно уже себя не чувствовал.
Да, именно так, как Анечка его и назвала, заявившись в самый неподходящий момент. Не надо было ей приходить. Да и его чёрт дернул взять её с собой... Хотя нет. Этому было странное, но в какой-то степени логичное объяснение.
Дэн пытался понять, что с ним происходит. Почему он не может запомнить ни одной ночи с собственной женой. Возможно, он заболел и перенапряжение вызывает обморок? Это даже в мыслях звучало нелепо — он запросто таскал штангу, а буквально в день свадьбы развлекался с несколькими девчонками — и всё было в порядке.
Почти в порядке, потому что сегодня он почему-то не хотел повторять этот подвиг. Накопившееся возбуждение искало выход, но теперь ему нужна была только эта холодная, бледная, вредная жена! Он почти получил её сегодня! Он видел страсть в зеленых глазах, чувствовал, как сбивается её дыхание и дрожит тело, как она невольно подается навстречу его ласкам. Что бы она там из себя ни строила, он больше не верил, что в жены ему досталась бесчувственная ледышка! Да, она могла ненавидеть его, но страсть — это совсем иное...
И когда Дэн, вполуха слушая настырных глупых друзей, следил за забывшейся в танце Анечкой, он понимал, что не зря взял её с собой. Желание вновь захлестывало его с головой, будило фантазию, разгоняло кровь: и всё, что ему требовалось — это унести этот образ в себе, не смотреть лишний раз в чужое лицо ожидавшей в комнате «48» девчонки. Хотя бы так выплеснуть свою страсть к совсем другой женщине. Как бы глупо это ни было.
Но когда появилась Анечка, он растерялся, он почувствовал горечь предстоящей ссоры и её разочарования (хотя раньше даже не задумывался о подобных вещах), он дико разозлился на то, что она даже так не дает ему воли. Он был настойчивым, был нежным, он пытался получить своё через другую женщину — и всё тщетно!
Отзвук бессилия, сопровождавшего всю прежнюю жизнь, невозможности добиться внимания и любви важных ему людей, вывел Дэна из себя.
«Всего лишь странная, продавшая себя девка, – зло твердил он себе. – Получишь её тело — и успокоишься! Кому нужны эти эмоции?!»
Но он прекрасно знал ответ на этот вопрос — ему.
Дэн мог бы справиться с гадким послевкусием этой сцены, снять с себя любую ответственность, крепко напившись. Сделать вид, что ему плевать. Уйти от разговора. Он всё равно не собирался извиняться за ту пощечину, потому что был твердо уверен: женщину нельзя бить, пока она не бьет тебя. Но он уже не мог оставаться в клубе, зная, что Анечка, скорее всего в машине, ждет его возвращения.
И хотя опыт подсказывал — жене следует дать остыть, Дэн не стал медлить. Не прошло и получаса, как он сам покинул заведение.
– Только не позволяй ему задурить тебе голову, – тихо и зло процедил Марк, глядя на Дэна, быстрым шагом приближающегося к машине. – Ударил раз — ударит еще. Рано или поздно. Зови, если что.
Он вышел навстречу Дэну, ожидая его указаний, но тот лишь хмуро отмахнулся.
– Погуляй пока. Нам надо поговорить.