– Поразительно недолго! – все равно вскочил с места доктор. – Всего неделю! В вашем случае это… Удивительно! И выход из коматозного состояния происходит путем восстановления функций центральной нервной системы в обратном порядке их угнетению, медленно, постепенно, а вы – бах! – и уже говорите! Осмысленно, замечу, говорите!
– А зачем мне говорить
Врач улыбнулся снисходительной улыбкой настоящего профессионала, ведущего спор с абсолютным дилетантом.
– Степень вегетативных расстройств уменьшается постепенно. Бред, галлюцинации – нормально, я бы даже сказал – ничего страшного. Это проходит. Оглушенность, спутанность сознания – привычно.
– Что еще напророчествуете?
– Ну… Э… Возможно двигательное беспокойство. Судорожные припадки. Дискоординированность движений. Сумеречное состояние.
– Вот «сумеречное состояние» – вот это, по-моему, подходит. Развейте его, пожалуйста. Откуда меня доставили?
– Видите, – повернулся толстяк к свои друзьям, – все же потеря памяти.
– Ну, если сейчас февраль, – внимательно посмотрел на него Олег, – не с Эльбруса, часом?
– О! – снова развернулся доктор. – Все же частичная.
– Сергей Аркадьевич! Меня нашли уже в коме? Или я впал в нее позже?
– Уже в коме. В глубокой пещере. Сотрудники МЧС бурили лед. История, конечно, беллетрическая!
– Много времени я провел подо льдом?
– Э… Совсем недолго. Полтора суток.
Белолобов пытался найти логическую цепь. Почему тогда кома?
Этот вопрос и задал. Врач посмотрел на коллег и покосился на пациента – мол, промолчать или сказать? Олег заметил это движение.
– Полно, говорите.
– У вас, – и доктор ткнул себя пальцем в макушку, – как бы сказать… Все правое полушарие прострелено. Насквозь. Через затылок. Честно говоря, как вы выжили, нам не понятно. Раз вы требуете прямоты и твердите, что адекватны, сообщу: у вас просто дырка в мозгу. Вот так, – и откинулся на спинку, сжав пальцы обеих рук.
– Поэтому на глазу повязка? – цена была страшная, но платить судьбе чем-то нужно?
Аркадьевич молча кивнул.