– Ты была рядом, когда обе мои сестры выходили замуж, – тихо добавила Эви. – Я была так занята, украшая их платья кружевами и жемчугом, что совсем забыла о собственном платье. Но ты осталась со мной на ночь и помогла закончить мое платье для свадьбы.

– И с того дня мои пальцы больше не желают браться за иголку! – расхохоталась Беатрис.

Клэр накрыла своей ладонью ладони подруг.

– И ты была рядом со мной, когда я отказала Шеридану. И в другие трудные моменты. – Ее голос слегка задрожал. – Беа, ты всегда была рядом с каждой из нас и помогала обрести веру в собственные силы. Мы не можем потерять тебя.

И речь шла не просто о спасенном дне рождения или вовремя сшитом платье. Они поддерживали друг друга, когда остальные забывали об их существовании. Они понимали, как обидно, когда собственные семьи забывают о тебе, пусть даже ненамеренно, и как больно столкнуться лицом к лицу с реальностью, бросившей тень на их будущее. Их отвергли блестящие джентльмены света.

Никто не пытался галантно ухаживать за ними. Эти джентльмены три года подряд смотрели сквозь них на лондонских балах, случайно или же намеренно не замечая их, предпочитая наивных девушек с широко распахнутыми глазами. Свет отворачивался от них, потому что одна была слишком умна, две другие чересчур скромны и незаметны, а четвертая излишне остра на язык.

Мэй первой нарушила воцарившуюся в комнате тишину:

– У Беатрис будет ребенок! Стоит отпраздновать это радостное событие. – Мэй достала из-под стула корзинку. – Здесь сидр и шоколадное печенье.

На лице Клэр засияла радостная улыбка – Мэй точно знала, что им сейчас необходимо. И дело не в шоколаде, хотя сейчас он придется как нельзя кстати. Сейчас им больше всего необходим праздник. И хотя появление этого ребенка несло с собой множество проблем, с самого начала было понятно, что Беатрис полюбит его, нет, она уже любила его всем сердцем!

Мэй подала подругам чашки и достала кувшин с сидром. А затем принялась раздавать угощение, пока на блюде не осталось последнее шоколадное печенье.

– Хм… – Мэй коснулась изящным пальцем подбородка. – Как решить, кому достанется последнее печенье? Как насчет игры в несчастную?

Беатрис расхохоталась и уже потянулась к печенью.

– Ну, это легко. Самая несчастная – это я. Я беременна, а отец ребенка исчез.

– Не подходит. – Мэй, выступавшая в роли судьи, отодвинула от нее тарелку. – Возможно, у него нет отца, но зато есть три тетушки, готовые баловать малыша. Думаю, мне следует взять печенье, потому что родители грозятся в следующем году выдать меня за косого викария Эли, если я за это время не найду себе приличного мужа.

Мэй прижала ладонь ко лбу и вздохнула с преувеличенно трагическим видом. Сложно было представить более неподходящую партию для откровенной и прямой Мэй. Однако Клэр знала, что Мэй не смирится с судьбой. Подруга непременно найдет выход из положения. Как и всегда.

Эви торопливо включилась в разговор, не желая упускать печенье:

– Мэй, у тебя еще целый год впереди. Может произойти все, что угодно. Появится какой-нибудь герцог, и ты тут же схватишь его… – Эви щелкнула пальцами: – Вот так! У тебя есть время, в отличие от меня. Эндрю вернулся домой и объявляет всем, что намерен жениться. Немедленно.

– Но это хорошая новость, – с ласковой улыбкой успокоила Клэр Эви, в свою очередь включаясь в игру. – Он вернулся домой после двухлетнего отсутствия и готов обзавестись семьей.

– Он должен заметить меня. А ведь он долгие годы не обращал на меня внимания. Так почему все должно измениться сейчас? – печально спросила Эви. Подруги знали о ее давней и безответной любви к другу детства. – Не думаю, что я смогу пережить его женитьбу, и мысль о том…

Эви содрогнулась, и Клэр представила, что испытывает подруга. Ее пугала одна мысль о встрече с Эндрю и его невестой на светских раутах в Уэстбери. Единственным спасением для Эви стало бы замужество и переезд. И это было бы не так уж и плохо. Клэр считала, что Эндрю Адей не достоин Эви, которая просто этого не понимала.