- Ты же понимаешь, что тут не место! Нас распнут!
- Никто не узнает. Пойми, выходить тебе сейчас отсюда не вариант. Твои волосы в сперме. А скоро ты будешь вся в моей сперме. Понимаешь? Детка, у нас еще половина рабочего дня впереди. И я не упущу ни минуты из него…
Я поняла его. Логика слова дошла до меня и привела в ужас. На что я подписалась?
На смертный приговор.
- Мне не нравится… то что ты делаешь со мной.
- Ты просто не знаешь, принцесса, что тебе нравится, - властно парирует директор.
- А ты знаешь? – спрашиваю, задохнувшись от его наглости.
- Пока еще не все…
Он снова касается губами моего лона, и я, вздрогнув, до боли прикусываю губу, чтобы сдержать крик. Возбуждение нарастает, сколько бы не боролась с собой. Застонав, закрываю глаза.
На мгновение отстранившись, Миша вновь целует мои бедра, обдавая их жарким дыханием.
А затем опять возвращается к складкам… Губами, пальцами, проникая в меня. Сначала одним, потом двумя… при этом по-прежнему лаская чувствительное местечко губами и языком.
Мое дыхание становится частым, бедра сами приподнимаются навстречу его лицу.
Содрогнувшись, все же сдерживаю стон, твердо решив не сдаваться.
Вновь Мишин язык скользит меж складок, мучая и вознося к небесам.
Беспрестанно кусаю губы, схожу с ума от того как мучительно начинает ныть все тело, желая больших касаний, ласк. Соски превращаются в твердые, болезненные холмики. Нестерпимо хочется, чтобы Миша коснулся их… Мне хочется коснуться их самой, но я не смею.
Михаил усиливает давление. Пальцы проникают глубже, кончик языка бьет по клитору, высекая искры. Перед глазами все плывет. Судорожно вцепляюсь в стол, мне становится нестерпимо жарко.
Больше не могу выносить сладостную пытку, со стоном приподнимаю бедра.
- Да-а-а, вот так, детка, - довольно хрипит Михаил, и в следующее мгновение, вынув из моего лона пальцы… касается сжатого колечка… Места, куда входил лишь Стен.
Вздрагиваю, вспоминая боль и унижение, которое пережила при этом. Сколько долгих часов сожалений… самобичеваний… И вот…
- Умоляю…