- Простите, что побеспокоила. Мы можем поговорить?
- Конечно. Вроде уже начали.
Миша поднимает голову от бумаг. Он явно очень раздражен, даже зол. Мне так страшно, что вот-вот и зубы стучать начнут. Но я себя уже запрограммировала. На жертвенность. И раз приняла решение – надо действовать. Поэтому поворачиваюсь к директору спиной… и запираю дверь.
В горле пересохло от волнения, когда произношу хрипло:
- Я насчет Игнатова. Он не виноват.
Директор откидывается на спинку стула, трет переносицу, внимательно меня разглядывая.
- Я бы сказал, он счастливчик. Как его защищают учителя.
- Но он правда хороший…
Делаю еще шаг вперед.
- Я бы хотела… спросить…
В висках стучит, голова кружится. Мне тяжело дышать, по спине табунами бегают мурашки. То, что готовлюсь сделать – немыслимо. Но какой у меня выбор? Честно рассказать Мише? Я почти уверена, что он, как и Стен начнет меня шантажировать. А если не поверит? Ведь Стен точно не признается, в том, что заставил меня. Наговорит на меня еще больше. Они друзья, одного поля ягоды. Если Михаил захочет подложить меня под Стена… Я просто умру.
Что сказать? Язык не поворачивается произнести: «Я готова лечь под вас». Поэтому начинаю расстегивать блузку.
Руки дрожат, не слушаются. Глаза директора темнеют, он замирает. Ничего не говорит. Не останавливает…
Когда все пуговицы расстегнуты, остается лишь дать блузе упасть на пол. Остается бюстгальтер. Отступать некуда. Расстегиваю его. Прохладный воздух заставляет соски затвердеть. А может это взгляд Михаила, прожигающий насквозь…
Стою перед ним обнаженная по пояс, едва дыша. Меня колотит, понимаю, что на большее не решусь. Что он собирается со мной делать? Вдруг выгонит? Какой позор… Он словно сидит и раздумывает, что со мной делать.
- Это… - наконец произносит Михаил. – Неожиданно. Тебе так дорог Игнатов?
Насмехается или собирается отчитать. Меня начинает тошнить от напряжения. Закусываю губу и отворачиваюсь. Хоть бы еще что-нибудь сказал! Так и не ясно, одеваться мне, бежать куда глаза глядят, сразу писать заявление об уходе?
- Повернись, - следует жесткий приказ.
Выполняю его, все еще прикрываясь руками.
- С чего вдруг такая перемена, Алиса?