– Проклятье!

Да что со мной творится сегодня?! Какого хрена я снова дал вырваться на свободу чувствам?! Я их похоронил. Давно. Почти полгода назад. Но каждый раз, стоит расслабиться, и они вырываются на поверхность, раскидывая в стороны клочья кровавой грязи, которыми я их засыпал, пробуждая раз за разом ту боль, что лежала рядом с ними в соседней могиле.

Успел выровнять дыхание и отойти подальше от этого места, когда рядом оказался один из офицеров. Окинул удивлённым взглядом колонну и склонил голову, приветствуя.

– Мертвый, Лис ожидает тебя.

Кивнул ему и прошёл внутрь. Надо собраться с мыслями. Такие срывы у меня случались редко, в последнее время я всё чаще ощущал себя машиной, равнодушной и холодной, автоматически выполняющей свою работу. До тех пор, пока не позволю себе вернуться назад, в то прошлое, которого уже не вернуть.

Уже на подходе к кабинету Лиса с радостью приветствовал привычное спокойствие и равнодушие. Именно так. Я – мертвец, выполняющий свою функцию. Ни больше, ни меньше.

Сказать, что Лис был взволнован, всё равно, что ничего не сказать. Генерал беспокойно шагал из стороны в сторону, сжимая в руках какие-то документы. Даже стало интересно, что же такого сделала эта дрянь, если смогла вывести из себя вечно невозмутимого аскета.

– Итак, Мертвец, вот данные на нового заключённого. Женщина. Блондинка. Из Вороновской шайки. Нам известно только её имя… Допрос проведёшь лично. Ты ведь у нас к Воронам имел непосредственное отношение.

Он замолчал, всем своим видом показывая, что я свободен.

– Могу я поинтересоваться, какое преступления совершила заключённая?

– Она убила Зарецкого. Под носом у охраны! Зарезала, на хрен!

Кивнул на прощание генералу, выходя за дверь и чувствуя, как ненависть к пленнице, которая сумела сделать то, о чем я мечтал долгие годы, начинает захлестывать меня вместе с диким любопытством и презрительным чувством собственного ничтожества. Какая-то девка смогла, а я нет. Ни я… ни целый клан Воронов. Впрочем, ее за это ждет мучительная смерть, я об этом позабочусь.

***

Мне завязали глаза и пинками, заламывая руки за спину, куда-то вели, точнее, тащили волоком. Все в пугающей тишине, ни звука. Ни вздоха. Слышу только свое сердцебиение судорожное дыхание. Я знаю, к кому и куда попала, я даже примерно знаю, что меня здесь ждет. Я думала о тех документах, что спрятала в сейф на внешнем носителе, документы, которые могли помочь в случае моего провала, оставалась единственная надежда – на них. Да и она была ничтожной.

Вначале мне не было страшно, но постепенно, когда запахи начали сменяться, когда затихли все окружающие звуки кроме завывания ветра и карканья воронов, мною начала овладевать паника. Она поднималась издалека от кончиков ногтей на ногах, до кончиков волос. Возможно, именно потому что я ничего не видела. Это один из приемов психологического давления. Вряд ли эти типы боятся, что я запомню дорогу. Оттуда, куда они меня ведут, почти никто не возвращается. Они уже начали меня ломать, но это даже не цветочки. Это так, детский лепет. Я чувствовала, как по моему виску стекает струйка крови. Да я вся залита кровью: мое лицо, порванная одежда, мои волосы и руки.

Все тело саднило и болело, раны от ударов ныли. Я только молилась не потерять достоинство, не показать, насколько мне страшно, и не сломаться. Если им удастся заставить меня говорить, то я всех потяну за собой. Я пыталась мысленно представить, куда меня ведут, но бесполезно. Только под ногами насыпь из горячей земли сменилась холодной мерзлотой, а потом и вовсе каменными плитами. От стен здания, по которому меня ввели, веяло смертью. Воздух пропитался ею. Я чувствовала этот дикий ужас, эту вонь гниения. Скорее, это мое больное воображение, но в этом месте умирают мучительной смертью, и ауру этих страданий я впитываю кожей. Я понимала, что мы спускаемся на лифте, лязгают замки. Меня втолкнули в какое–то помещение, и по телу прошел мороз. Каждый волосок встал дыбом.

Пинками и тычками меня заставили идти вглубь комнаты. Меня начало лихорадить от ужаса.

Я слышала чьи–то дикие крики, настолько ужасные, что кровь стыла в жилах. Мольбы, плач, бульканье крови, хрипы и стоны мучительной боли. А потом все стихло, тот, кто издавал эти звуки, уже мертв. Почувствовала кожей, и все внутри заледенело от паники.

Послышался шорох, и я с ужасом поняла, что кого–то тянут по полу. Он не сопротивляется…потому что это только тело. Теперь меня с такой силой толкнули вперед, что я еле удержалась на ногах.