― А, сам! ― возмутилась она.

― Взял с тарелки пирожок в одну руку, чай в другую. Так мы ели стоя друг на против друга какое — то время. Не желая уступать друг другу незаметно схомячили все шесть пирожков лежащие на тарелке.

Хитро улыбнувшись вышел из её комнаты, якобы руки помыть, хотя бумажные салфетки лежали на подносе.

А сам не теряя времени, выскочил, как был в носках на лестничную клетку и набрал номер брата. После нескольких долгих гудков в трубке раздалось:

― Слушаю, тебя братец. Зачем звонишь?

― Ты, когда последний раз звонил Ирине?

― Хотя это не твоё дело, но отвечу. Звонил, по прилёте в Петербург, а что?

― Ничего. Набери её сейчас.

― Я вообще собирался сделать ей сюрприз и позвонить по возвращении.

― Ей сейчас не до сюрпризов. Ты же считаешься вроде, как её парнем. Поэтому сейчас возьми свой чёртов мобильник и просто позвони, ― рыкнул в трубку.

Не желая слушать его дальнейшие отговорки просто нажал отбой. Сунув телефон в карман джинсов, аккуратно, стараясь не хлопать прикрыл входную дверь и уже в прихожей услышал трель мобильного телефона Иришки. Потоптавшись несколько минут на месте свернул в сторону кухни, попросить стакан воды, промочить горло.

Вернувшись в комнату сразу с порога меня обрадовали новостью, что звонил мой брат. Промолчал в ответ, а что сказать человеку, который улыбается сквозь слёзы, только лишь потому, что тот, в кого она влюблена позвонил в сложное для неё время.

Не за что не признаюсь, что сделал он это после моего словесного пинка. Ей знать, не к чему, а мне спокойнее на душе, когда вижу у неё на губах пусть и грустную, но всё — таки какую ни какую улыбку.

Просидев у неё до позднего вечера, ушёл. Нужно было успеть добраться до универа, пока автобусы ещё ходят и забрать со стоянки нашу с братом машину, когда он уезжает на соревнования, то пользуюсь ею иногда в экстренных для меня случаях.