— Дашка, если ты хочешь посмотреть эту глупую комедию, то мы останемся. Честное слово, я попытаюсь держать себя в руках!..
— Нет, не хочу.
— А что хочешь?
На этот раз ее ответ достал до нутра.
— Тебя!
Такси поймали у выхода из торгового центра и к дому доехали быстро — мужик-водитель оказался понятливым и назад не таращился. В подъезд вошли второпях, а в лифте снова целовались до боли в губах. Руки так и чесались раздеть Дашку, и оба не успели понять, как оказались у себя в прихожей, в темноте за закрытой дверью.
— Тихо! Сумасшедший… — меня возбуждал ее тихий смех. — Не шуми, детей разбудишь!
— Ай, ч-черт… — я отшвырнул что-то в сторону, разулся и сбросил куда-то куртку. Снял с Дашки пуховик и присел у вешалки, стаскивая с ее ног сапоги. Следом не раздумывая стянул колготки и белье.
— Стой, Андрей… Нет!
— Да! — мои губы нашли голое бедро и стали за руками подниматься выше.
— О, боже… Ты же не хочешь…
— Еще как хочу!
— П-прямо здесь?
— Сейчас! Ну же, — я поцеловал низ живота, и мягко толкнул жену на стену, заставив мне подчиниться, — иди ко мне, моя радость… Моя, Дашка, слышишь! — сказал, вскинув ногу под коленом и поймав ее плечом. — И ничья больше!
Глава 47
Кожа на бедрах была нежной и прохладной, но еще нежнее оказалось прикосновение ласковых пальцев к моим волосам. И частое дыхание, в тишине квартиры просто сводившее с ума. Пожалуй, Дашкин стон действительно мог разбудить детей и, подхватив жену на руки, я направился в ванную комнату, где запер за нами дверь. Не включая свет, стянул с нее платье и бюстгальтер. Едва сам не застонал, ощутив под пальцами тугие вершинки и мягкую грудь. А затем закончил то, чего нам обоим так хотелось.
Позже, в темноте спальни, в нашей постели, я долго любовался Дашкой, медленно ведущей на мне свой женственный танец — ее стройными ногами, обхватившими меня, и фарфоровой кожей плеч, которая в свете луны буквально светилась. Начав эту ночь, мы снова не могли остановиться и насытиться друг другом, глаза блестели желанием, а руки сплетались, словно нам было мало нашей близости.
Сказать вышло искренне и то, что чувствовал. Не мог не сказать:
— Дашка, я люблю тебя…