Только теперь Славка заметил, что на его руке уже нет того синего браслета, что был на нём на берегу. Это казалось невозможным — браслет с человека может снять только специалист паспортного отдела в присутствии специального офицера МГБ! Что же здесь происходит?!
— Скажу так, — белобрысый перекинул ключик из руки в руку. — Если хочешь жить, делай всё, что тебе скажут. Понял? Всё! Скажут самому себе глаза вилкой выколоть, выкалывай! Но ты не бзди. Такое тут вряд ли попросят, это я для примера. Понял?! Вот с этой самой минуты просто забудь, что было в твоей жизни раньше и учись жить по новым правилам. И тогда…
Он встал.
— Тогда у тебя всё будет более-менее хорошо. Может даже,
Он обошёл Славку и начал размыкать замки наручников. Потом, приказав оставаться на месте, отошёл к двери и только тогда разрешил подняться на ноги.
— Спать будешь вон на той кровати, что у стола. Одежду и еду тебе скоро принесут. Побудешь здесь, пока тебя не осмотрит врач. Всё понял?
Славка никак не отреагировал.
Встал, молча начал растирать запястья и вздрогнул, когда его пальцы не встретили привычной плотности браслета. И опять накатил страх. А за ним и злость.
— Эй! — окрикнул «спортсмен». — Если тебя спрашивают, надо отвечать!
Если это всего-навсего игра, то её можно закончить раньше, чем планировали сценаристы. Достаточно нарушить чистоту эксперимента, дать понять, что он догадался о своей роли. Главной роли. Кто захочет смотреть шоу, в котором актёр, по сценарию обязанный оставаться в неведении, окажется осведомлённым обо всём, что происходит?
— А я спросить могу? — обернулся Славка.
— Ну спроси.
— А твой удок, где он? Ты его, как и мой, выкинул куда-то или в гримёрке забыл?
— Старый удок у меня забрали, — спокойно ответил белобрысый. — Новый выдали.
— Да? И где же он?
— На мне, — Аркаша похлопал себя по бедру.
Славка непонимающе посмотрел на ногу блондинчика и вдруг заметил то, на что до этого не обращал внимания — черную пластиковую полоску, охватывающую Аркашину щиколотку.
Чёрный носят только госбесы! Но уж точно не на ноге! Всё это было так странно и неожиданно, что Славка не нашёлся что сказать. А Аркаша, усмехнулся и вышел, заперев за собой дверь. Было слышно, как он быстро уходит по шахматной дорожке, щёлкая задниками своих модных шлёпок.
Большая вытянутая комната обстановкой напоминала номер в не самой плохой пригородной гостинице для «синих». Вдоль стен стояли четыре аккуратно заправленные панцирные кровати — две с одной стороны (под окнами) и две с другой. В дальнем конце комнаты в правом углу расположился небольшой квадратный стол под клетчатой клеёнкой. Над столом висела открытая металлическая посудная полка с несколькими разномастными тарелками и чашками. В углу напротив у стены стояла широкая деревянная тумба с электросамоваром на жестяном подносе, а рядом с тумбой — маленький холодильник. Дощатый лакированный пол, оштукатуренные бледно-зелёные стены, лампочка под плетёным тряпичным абажуром, запах чеснока и пригоревшего подсолнечного масла. Комната заканчивалась светло-коричневой дверью, ведущей ещё куда-то…
Ничего особенного. Но всё же это было намного лучше, чем барак на сорок человек, в котором жили «белые» артельщики. И как бы ни старались устроители шоу поместить Славку в самые ничтожные условия, у них это не получилось.