Линн быстро развернулась, толкнулась в несколько других дверей, увидела маленькую столовую, пустую ванную.
Оставалось меньше пяти минут.
Где же Кейтлин? Она должна быть здесь.
Линн набрала номер ее мобильника, попала на автоответчик. Вновь понеслась вниз по лестнице, пробежала через очередное конторское помещение, промчалась по коридору, ворвалась в какую-то дверь и очутилась в просторном мраморном вестибюле водолечебницы.
Кругом люди. Три женщины в белых махровых халатах и шлепанцах разглядывают витрину с ювелирными украшениями. Мужчина в таком же наряде подписывает бланк у стола администратора. Рядом с ним женщина в элегантном манто и шелковом платочке на голове, с чемоданом на колесиках. Линн окинула взором весь зал. Кейтлин здесь тоже не было.
И тут входные двери раздвинулись и вошли шестеро крепких, решительно настроенных полицейских с оружием.
Линн повернулась и побежала.
119
– В дальний конец! – приказала Григору Марлен Хартман. – В конце поля для гольфа за восьмой меткой другой выезд. Полиция о нем не знает. Попадем на проселок. Надо пока держаться подальше от больших дорог. Знаю, все получится. Я тебе подскажу.
Она сидела на заднем сиденье коричневого «мерседеса», вцепившись в спинку переднего кресла, тяжело дыша, тревожно озираясь вокруг, и проклинала чертову дуру Беккет вместе с ее сучонкой. Проклинала полицию. Проклинала паникера Сириуса. Но особенно проклинала себя. За глупую мысль, будто справится с делом. За жадность. За ошибку игрока, не понявшего, когда надо уйти.
Сидевший перед ней Влад Космеску молча думал о том же. За рулеточным столом он всегда – ну, почти всегда – знает, когда пора кончить игру. Уйти. Вернуться домой.
Надо было вернуться домой прошлой ночью. И все было бы просто отлично. Домой, в Румынию. В конце концов, он этой женщине ничего не должен. Она его использует, как и все прочие. Точно так же, как он использует их. С его точки зрения, на том стоит мир. Главное в жизни не верность, а выживание.
Почему же он здесь?
Ответ известен. Потому что эта женщина околдовала его. Хотелось ее победить, хотелось с ней переспать. Думал, что завоюет ее своей храбростью, доблестью. Он молча выругался. Десять лет делал деньги, не попадая в лапы закона.
Машина вильнула, наткнулась на кочку, потом, к негодованию двух гольфистов, проехала по лужайке между двумя установленными на метках мячами, по которым они готовились нанести удар. Марлен стукнулась головой о крышу при очередном толчке и прошипела:
– Scheisse! – но не от боли, а при виде белого полицейского фургона, плотно перегородившего дальний выезд из Уистон-Грэндж.
– Поворачивай! – бросила она Григору. – Попробуем спереди.
– Может, лучше пешком? – предложил Космеску, когда шофер круто развернулся, скользя по траве.
– Конечно, прямо под вертолетом! Никаких шансов. – Она выглянула в боковое окно.