Оля!

Каждый шумный глоток гостя отдаётся в ушах отвратительным взрывом и становится трудно удерживать дрожь омерзения. Мне очень неприятен этот человек и та аура насилия, которая пропитала воздух вокруг. Покрепче сжимаю шёлковую ленту и ощущаю пульсацию света во мраке — путь, указанный любимой.

— Вы помните, какими конкретно делами занималась группа «Призрачный Свет»? Имена, подробности?

Играет Пятая Симфония. Вообще-то, это — долгое произведение, но Оля, по моей просьбе, оставила лишь центральную часть — любимую. Кроме того, Оля несколько раз повторила аллегро «Зимы», от которого у меня натурально мурашки по коже. Кажется, дождь за окном отступает, подобно хищнику, изготовившемуся к прыжку и лишь скрежет когтей о подоконник напоминает о его существовании.

— К чему эти вопросы? Объясните, в чём цель вашего визита?

Чашка оглушительно грохочет, коснувшись стола и эхо её посадки долго кружит в наступившей тишине. Вой сирен. Гниение. Грохот. И ощущение неприятного давления на лицо.

— Обычная проверка, в свете того, что произошло.

Кажется, он намеренно подбирает самые ранящие слова, но я вновь собран и сосредоточен. Да. В СВЕТЕ того, что произошло. Жаль, но этот самый свет не может открыть причину, по которой кто-то убил пять человек. Убил безжалостно, исполосовав чем-то, бритвенно острым. Убил, невзирая на то, что каждый был сильным экстрасенсом, способным предсказывать будущее и видеть прошлое. Как-то сумел приблизиться к каждому, не вызвав и тени подозрения. А ведь погибшие товарищи значительно превосходили меня по способностям.

И главное — зачем?

— Дело Каменщика, — перечисляю я, — Фёдор Пирогов, который замуровывал жертвы в фундаменте новых построек; Дело Свинопаса — Тарас Оприенко, который кормил жертвами свиней; Дело Таксиста — Семён Почепкин, убивавший попутчиков…Это точно нужно перечислять? Там почти двадцать ублюдков и от каждого меня мутит.

— И всех удалось поймать, используя вещи погибших, — задумчиво тянет Котов, постукивая пальцами по столу и вдруг спрашивает, — А это, ваше…Ваша травма — результат несчастного случая?

Уродство, чёрт побери, он хотел сказать, уродство! Сердце замирает и я крепко сжимаю зубы. Оля, милая, где ты? Ты мне так нужна. Мне просто необходим мой свет! Тьма всё гуще…

— Врождённое, — сухо отвечаю я, — Родовая патология. Но это тоже записано в моём деле. Может быть перейдём к сути?

Под торжественные аккорды «Осени» гость покашливает и я вновь слышу знакомый шелест. Опять усиливаются звуки дождя, точно хищный зверь начинает подкрадываться из мрака, обдавая меня своим смрадным дыханием. Сирены тревоги орут из последних сил и я сжимаю ленту Ольги так, словно это — якорь способный удержать меня в центре безумного урагана.

Ольга — мой свет.

Тонкие пальцы любимой, коснувшись моих висков, подарили воистину невероятное ощущение: впервые, за три десятка лет, я увидел настоящий свет. Я познавал мир глазами Оли и она была моим истинным светом — дорогой сквозь мрак.

Моя любовь. Моя жизнь. Мой свет.

— В нашем распоряжении имеется предмет, который оказался в руках одного человека в момент его гибели, — голос Котова кажется завыванием стаи волков в бездне холодной ночи, а вонь гнилого цитруса выворачивает желудок, — Возможно, вам удастся рассказать, как произошло преступление и кто повинен в убийстве.

— Мы больше не занимаемся следственной практикой, — тихо отвечаю я, понимаю, что предопределённое смотрит прямо на меня и давление его взгляда я ощущаю на лице, — Слишком рискованно. Из всей группы в живых остались только мы, двое.

— Это не займёт много времени, — вновь смешок и в нём торжество всемогущего рока, — Попробуйте. След должен быть совсем свежим. Протяните руку.