…— Ну вот, нозепам помог, уснула. — Верочка тихонько впустила в комнату врача.

— Мам, я не сплю и все вижу, — сказала Аня, но её никто не услышал. Врач присел в ногах и нежно позвал: «Анечка!» хриплым, глухим голосом. Нежным и хриплым… Она счастливо улыбнулась и открыла глаза:

— Это, правда, ты?

— Ну что так пугаться? Не мог я позвонить, пойми. — Серые глаза просили прощения.

— В плену был?

— Ну, вроде… Теперь все в порядке. Сбежал и прямиком — к тебе.

— Миша, ты?! — Наконец поняла Аня. — Господи! — Она села.

— Зря я тебя в Новый год напугал… Не надо было ничего рассказывать.

— Мне было так страшно. — Прижавшись к широкой, прочной груди, Аня сладко заплакала.

— Ну перестань, перестань, детка… Я больше никуда не денусь. Никуда. А сейчас поедешь со мной. Я тебя похищаю. Веру Владимировну предупредил. Ну-ка, надень что-нибудь потеплее.

— Понимаю, мы едем гулять в парке. — Аня не глядя натянула шерстяные колготки и джинсы. — Нормально?

— И свитер. Тот, что был на Новый год — белый. Ты похожа в нем на Снегурочку.

Во дворе Михаил усадил Аню в высокую машину с маленькими прожекторами на крыше. Она счастливо засмеялась:

— Это ГАИ или скорая помощь?

— «Джип-Черроки», последняя модель.

— Значит, нас не поймают?

— Ни за что. Мы спрячемся в диком-предиком лесу.

Была глухая январская ночь с блестящей морозной пылью, черными елками под звездным небом. Были распахнувшиеся ворота, белоснежный овал двора и маленький дворец — с колоннами, островерхими башенками, высокими окнами, в которых сквозь занавеси мерцал уютный теплый свет. Аня даже не зацепилась за перила ногами — Михаил внес её на второй этаж по широкой лестнице мраморной, покрытой ковром. А потом положил на кровать — тоже очень широкую, зеленую, пахнущую елкой.

— Спи, дорогая. Постарайся запомнить — сегодня будут вещие сны.

Утром Аня осмотрела дом, в котором провела волшебную ночь. Бегала из комнаты в комнату, взбиралась по лестницам, распахивала двойные тяжелые двери, вертелась в центре круглой комнаты с вереницей узких арочных окон.